Читать книгу "За Русское Дело на сербских фронтах - Борис Юрьевич Земцов"
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Плюс ко всему (как я успел понять) добрые две трети состава отряда или не сообщили никому о своей «югославской командировке», или наврали что-то несусветное по этому поводу. Естественно, в этом «вранье» ни намека на конечный пункт нашей «командировки», тем более, на её истинное предназначение.
Выходит, наш отряд – почти фантом. Выходит, и мы – почти призраки.
Тайна. Туман. Мистика. Сплошная ирреальность.
Тем не менее в самом недалеком будущем любой из нас рискует в реальном бою пролить вполне реальную кровь и расстаться со своей самой реальной жизнью.
Как-то нескладно… Как-то нелогично…
Чем не очередная военная тайна многострадального двадцатого века?
Выходит, и мы – полноценные носители, хранители и просто составляющие этой Тайны.
* * *
Опять в поезде. Пункт прибытия – Тимишоара. Название этого румынского города в своё время порядком издёргали средства массовой информации. То ли «ненавистный» коммунистический режим потрепал здесь пытавшихся возмутиться пролетариев. То ли что-то наоборот. Конечно, ко всем штампам и формулировкам, связанным с недавней, якобы демократической, революцией в Румынии, надо относиться сдержанно. Уже просочилась в прессу куцая информация, что румынские события – вовсе не веяния демократических ветров, а традиционные масонские козни. Разумеется, никто из нас, сидящих сейчас в поезде Сучава – Тимишоара, размышлениями на подобную тему голову не утруждает. Какое нам дело до Румынии, когда мы едем в Югославию. В самую горячую точку планеты.
Обстановка, в которой мы сейчас пребываем, меньше всего соответствует пафосу высоких идей. Вагон, как и весь поезд, грязен и тесен. Места – только сидячие. Липкая духота напополам с жестокими сквозняками. Кое-кто из моих попутчиков излишне весел. Это благодаря изрядной дозе румынской водки. Откуда у них валюта, ведь рубли в этой стране никакой ценности не имеют? Мой сосед Володя Ц. (юркий словоохотливый люберецкий парень, способный ввязаться в разговор на любую тему и по любому поводу, уже успел получить кличку Бес) доверительно сообщил, что казаки «толкнули» в Сучаве что-то из гуманитарной помощи. Позже выяснилась долгая предыстория этой фразы. Оказывается, наши (т. е. входящие в состав нашей группы) казаки до того, как погрузиться в поезд, месяц жили в подвалах одного из московских монастырей. Жили – не тужили. Ждали выездных документов. Подрабатывали на хлеб и водку разгрузкой гуманитарной помощи, присланной на адрес этого монастыря аж из самих Соединенных Штатов. Ворочать тяжеленные коробки, заброшенные в Россию сердобольными американцами… и не пошарить в самих коробках – для них, видимо, невозможно. Что-то было истреблено под монастырскими сводами, что-то отправилось в недрах посылочных ящиков в родные станицы, а что-то, проделав длинный путь через полусерьёзные (эсэнговские) и серьёзные (международные) границы, перекочевало в распоряжение румынских барыг. Представляю, как цыганоподобные вороватоглазые румыны (именно такой тип людей преобладал в окрестностях вокзала города Сучава) радовались полученным едва ли не задаром консервам и концентратам, помеченным заветным знаком Made in USA. Не меньший восторг испытывали и казаки, которым случай представил возможность без всяких там протокольных формальностей отведать наверняка дрянного, но всё-таки заграничного пойла. Пусть лучше казаки честно пропьют эти подачки из-за океана, чем мурлорожие кооператоры сколотят на них очередной «лимон». Я бы и сам сейчас, забыв о наложенных возрастом и обществом обязанностях, с удовольствием «накатил» стакан.
Впечатления от Румынии были мимолетными, но сильными. Между прочим, это – мои «румынские впечатления номер два». В Румынии я уже был. Шесть лет тому назад. На отдыхе. По линии международного молодежного туризма. Две недели провел на побережье Чёрного моря в окрестностях города Констанца в отеле вполне европейского уровня. Совсем другая обстановка. Совсем другие условия. Совсем другое настроение. Да что там настроение! Те впечатления – из другой эпохи, из совершенно иного измерения. Их синонимы: отдых, комфорт, туризм – одним словом, праздность! А здесь тревожная неопределенность, неустроенность, нарастающая близость смертельной опасности. За всем этим ёмкое и жуткое понятие – «вой на», истинный смысл и суть которого мне ещё предстоит понять и усвоить.
Кстати, о Румынии.
Тогдашние курортно-отпускные картинки были своего рода фасадом этой страны. Неестественно ярким, откровенно показушным. Фасад прикрывал суть. Неряшливую, неприглядную, почти нищую. Помню убогий ассортимент тогдашних румынских магазинов, несвойственное для Европы двадцатого века обилие гужевого транспорта на дорогах страны, бедность крестьянских домов в глубинке.
Ещё яркий штрих из моих первых румынских впечатлений. Дважды за две недели во время прогулок в окрестностях своего отеля натыкался на громадные очереди из местных жителей. Первая очередь была за …керосиновыми лампами. Вторая за …основательно обтесанными и даже чуть попахивающими свиными костями. Нужны ли комментарии?
Оказывается, нужны. Бедность бедностью, но именно приблизительно ко времени моего первого посещения Румынии эта страна полностью рассчиталась (!) со своими основными внешними долгами, всё уверенней стала заявлять о себе на международной арене как самостоятельное государство с независимым экономическим и политическим курсом. Мировой порядок такого не прощает. Похоже, именно излишняя самостоятельность и стоила Румынии либеральной революции. Скорее всего, именно за эту независимость заплатила чета Чаушеску своими жизнями.
Ещё одно, возможно, совсем неуместное воспоминание из того курортного румынского периода.
Как-то вечером по какому-то поводу с соседями по этажу мы крепко выпили. Веселье продолжили на пустом ночном пляже. Здорово пилась советская «Столичная» под игольчатыми румынскими звездами! Казалось, что на всём необъятном пляже мы были совсем одни. Но так только казалось.
Вскоре из темноты возникли два солдата с автоматами. Оказалось, это румынский пограничный патруль, совершающий обязательный полуночный обход пляжа. Почему-то тогда нам очень захотелось угостить солдат водкой. Пограничников не пришлось долго упрашивать. Пили за советско-румынскую дружбу, за процветание наших государств, просто за здоровье. Русского языка пограничники не знали, тем более мы не имели ни малейшего представления о языке румынском, тем не менее все прекрасно понимали друг друга.
Импровизированный банкет под пляжным грибком закончился, когда небо на востоке уже начинало сереть. Запомнилось, как пограничники уходили, поддерживая друг друга, как автоматы, которые они с трудом тянули за собой, один за ремень, другой просто за дуло, оставляли на песке прерывистый зигзагообразный след.
Вспоминая об этом спустя шесть лет, подумал, что, возможно, кто-то из тех румынских парней,
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «За Русское Дело на сербских фронтах - Борис Юрьевич Земцов», после закрытия браузера.