Читать книгу "Внутри газовых камер. Подлинный рассказ работника крематория Освенцима - Шломо Венеция"

если хоть волос с его головы упадет!

Значит, то, что вы были евреем, было менее важно, чем ваше итальянское гражданство?

Да, мы были защищены, пока итальянцы находились в Греции. Даже если я и был евреем, все же прежде всего я был итальянцем. И это защищало меня даже от немцев. Потому что они сразу же начали преследовать евреев. Когда нуждались в рабочих, они оцепляли район и ловили всех, кто пытался сбежать. Затем сортировали людей и оставляли только евреев. На площади Элефтерии (площадь Свободы) они собрали около сорока еврейских мужчин в возрасте от восемнадцати до сорока пяти лет. Чтобы унизить их, они заставили их делать то, что иронично называли «гимнастикой». Греческое население присутствовало на этом представлении и с удовольствием наблюдало за тем, как евреев заставляли выполнять эти нелепые движения. Часто после этих унизительных моментов мужчин отправляли на принудительные работы в места, зараженные малярией. Они работали там месяц или два и возвращались истощенными и больными – скорее мертвыми, чем живыми.

Во время одной из таких облав я случайно оказался поблизости. Это было до того, как район Барон-Гирш был закрыт. Я достаточно хорошо знал те закоулки, чтобы иметь возможность сбежать. И, хотя был итальянцем и теоретически находился под защитой, лучше было не попадаться немцам в руки.

И вот однажды, после визита в Салоники высокопоставленного офицера СС, был отдан приказ закрыть район Барон-Гирш, обнеся его колючей проволокой. Окончательное закрытие района произошло в конце 1942 или в начале 1943 года. Первые депортации начались три месяца спустя[5].

Я помню, что один немец, работавший в гестапо, пытался предупредить евреев. Он подружился с лидерами общин и передавал им информацию. Этот немец исчез в одночасье. Полагаю, на него донесли агенты контрразведки…

Какова была ситуация в гетто?

Мы не употребляли слово «гетто», просто говорили «Барон-Гирш». Но это было похоже на гетто: выходная дверь вела на станцию, а входная охранялась с другой стороны района. Район быстро стал транзитным местом перед депортацией.

Те, кто уже жил там, оказались окружены и заперты. Как уже говорил, я жил за пределами района, и меня по-прежнему защищало итальянское гражданство. Я не носил желтой звезды, которую пришивали евреям перед тем, как перекрыть район. И в документе из консульства, где было написано, что я итальянский гражданин, национальность не упоминалась. Я был записан под именем Соломоне, а не Шломо. Поэтому смог остаться на греческой стороне и помочь своим друзьям, которые оказались запертыми в районе. Им нечего было есть, они встречали меня в укромном уголке и бросали деньги через забор, чтобы я мог пойти и купить им еды. Но я делал это только для тех, кого знал. Так продолжалось всего неделю, потому что вскоре их депортировали и заменили другими евреями, которых я не знал.

У меня не было возможности увидеть своих дядей или кузенов до того, как их депортировали. Я даже не знал, когда они уехали. Моя бабушка по отцовской линии тоже была депортирована, хотя, как и у отца, у нее было итальянское гражданство. Но она жила в пределах района, и, несмотря на все наши усилия и усилия Мориса вытащить ее оттуда, это было невозможно. Барон-Гирш стал пересыльным лагерем. К тому времени, когда все было готово к следующей депортации, они снова заполняли поезда. Но страдания начинались уже там.

В течение десяти дней были депортированы все, кто жил в районе Барон-Гирш, а затем круг облав расширился: евреев арестовывали в других районах и размещали в Барон-Гирше вместо тех, кто исчез. Люди спали там всего одну-две ночи, прежде чем их депортировали, причем очень рано утром. На табличках в музее Освенцима я прочитал, что в те первые десять дней в Освенцим было депортировано более десяти тысяч человек[6].

Было ли греческое население свидетелем этих облав?

Нет, потому что депортации организовывались очень рано утром. На улицах еще никого не было. Время такое выбрали специально, чтобы все происходило незаметно, без лишних свидетелей. Я сам ничего не видел.

Когда немцы закончили депортацию всех греческих евреев, они захотели разобраться с итальянскими еврейскими семьями. Консул Гуэльфо Дзамбони снова вмешался, чтобы помочь нам. Я знаю, что после войны он был награжден медалью «Праведник народов мира» от Яд ва-Шем за то, что спас многих евреев, и не только итальянских[7]. Он же достал фальшивые документы для греческих евреев, чтобы те были защищены так же, как и итальянцы. На этот раз Дзамбони заставил прийти глав семей итальянских евреев. Вместо отца отправился мой брат. Консул объявил, что немцы намерены нас депортировать, но Италия этого не позволит. Консул предоставил нам выбор: нас отправят либо в Афины, которые все еще находились под итальянским управлением, либо на корабле на Сицилию. Поскольку у некоторых итальянских евреев были свои предприятия или фабрики в Греции, они предпочли остаться поблизости, чтобы присматривать за ними. Поэтому решили отправиться в Афины. К сожалению, это был выбор нашей смерти.

Как был организован переезд в Афины?

Это было в июле. Мы уехали из дома, взяв с собой матрасы и все, что моя сестра готовила к свадьбе. Поскольку ее жених не был итальянцем, его депортировали в 1943 году вместе со всей семьей.

Итальянцы организовали для нас поезд в Афины под охраной итальянских солдат, у которых был приказ не пускать немцев. По всей видимости, этот транспорт стал причиной конфликта между союзниками, но итальянцы считали, что вывозом должны заниматься сами итальянцы. Нам потребовалось два дня, чтобы добраться до места, потому что немцы пытались различными способами помешать нашему переезду из Салоников в Афины. Они использовали различные уловки – например, постоянно останавливали наш поезд, чтобы пропустить другие составы, или оставляли его на несколько часов на запасных путях. Уже в то время немцы не очень-то ладили с итальянцами. Они хотели продемонстрировать, что могут контролировать все, особенно то, что связано с евреями. Итальянские солдаты дали моему брату пистолет, чтобы он мог защитить нас, если что-то пойдет не так. По дороге поезд проезжал через зараженные малярией районы, где трудились последние евреи, направленные на принудительные работы. Машинист поезда по согласованию с итальянскими солдатами замедлил ход, чтобы дать возможность некоторым из рабочих зацепиться за поезд и сбежать с нами. Один мальчик забрался в наш вагон и остался в Афинах под итальянской защитой.

Когда мы наконец прибыли в Афины, нас разместили в школе. Те, кто мог позволить себе