Читать книгу "Защитник - Белла Мэттьюз"

просто заснул рядом со мной.

Или, может быть, я наконец-то поддалась тому, чем всегда хотела заняться, но у меня никогда не было женских яиц, чтобы сделать шаг.

Ладно, пора быть большой девочкой. Перевернись и отвечай за свои поступки.

Мне нужна чертовски долгая секунда, чтобы съежиться от самого жалкого оправдания для воодушевляющей речи, которое я когда-либо давала себе, а я дала себе немало. Я чертова золотая медалистка. Я могу вести воодушевляющие беседы. Обычно они происходят на льду или в раздевалке. Иногда в машине. Однажды, лежа в мокрой траве, я упала на бегу и должна была убедить себя встать и закончить бег. Но никогда в своих самых смелых мечтах я не думала, что сделаю такое в постели.

Закончив думать, я пытаюсь осторожно перевернуться, не обнажая при этом ни одной части тела, и одновременно происходят две вещи. Во-первых, я быстро говорю спасибо богам одной ночи, потому что, когда переворачиваюсь, мои трусики заходят в задницу самым неудобным образом. Спать в стрингах не весело. Но я почти уверена, что, если бы вчера вечером занялась сексом с Истоном, мои трусики сгорели бы при этом. Надеюсь, это означает, что я не отказалась окончательно от своей девственности, когда была в хлам пьяная с мужчиной, в которого была наполовину влюблена с тех пор, как начала брить ноги.

В ту же секунду, как поднимаю глаза, любые мысли о том, что мои стринги навсегда застряли в заднице, как зубная нить, или о том, насколько пьяной я, должно быть, была прошлой ночью, растворяются в воздухе. Потому что Истон смотрит на меня с самой сексуальной улыбкой, которую я когда-либо видела. Ух ты. Эта улыбка не сулит ничего хорошего.

— Доброе утро, принцесса.

Он прижимается губами к моему лбу, и я почти уверена, что превращаюсь в лужицу прямо здесь, на тысяче простынях из египетского хлопка на огромной кровати в отеле. Забыв о головной боли, я подношу трясущуюся руку к его шее и запускаю пальцы в его волосы.

На одну секунду я позволяю себе лежать здесь, в безопасности его объятий, прежде чем наступит паника.

Потому что она всегда наступает.

Я отстраняюсь, натягиваю одеяло на грудь, чтобы прикрыться, и прижимаюсь спиной к изголовью кровати.

— Какого черта, Ис?

Истон провел рукой по моему бедру, и, черт возьми, снова пошли мурашки по коже, а затем последовал буквально коленный рефлекс, когда он меня защекотал.

Например, может быть, я его немного его пнула.

И, может быть, он вроде как упал с кровати.

Серьезно, что может быть унизительнее этого утра?

Истон падает на пол, запутавшись в одеяле, и я смотрю на него.

— Какого черта, Линди?

Я не могу поверить, что это происходит.

Закрываю глаза, когда меня захлестывает смущение, сопровождаемое ледяными волнами паники. Глубоко вздохнув, закрываю лицо руками. Только когда отдергиваю руки назад, я с ужасом смотрю на большой, толстый бриллиант идеальной огранки, сидящий на моем безымянном пальце, рядом с соответствующим кольцом.

Обручальное кольцо.

Мой рот открывается и закрывается несколько раз, пока пытаюсь подобрать слова. Затем я перевожу взгляд с прекрасного кольца с бриллиантами и платиной на аппетитного мужчину, стоящего сейчас у подножья кровати, без рубашки и в темно-синих трусах-боксерах. Каждый дюйм его прекрасного тела выставлен на обозрение. Мышцы растягиваются под натянутой кожей. Вены вздуваются. Мне бы хотелось насладиться этим зрелищем, если бы не шок, который, я почти уверена, меня ждет. Потому что на его левом безымянном пальце тоже есть простая черная полоса.

— Мои глаза здесь, принцесса.

Я поднимаю голову, глядя на его глупую ухмылку, бросаю подушку ему в лицо и поднимаюсь на колени.

— Не хочешь сказать мне, почему у меня на пальце обручальное кольцо, Истон Хейс?

— Совершенно уверен, что это потому, что ты моя жена, Мэдлин Хейс.

— Прости. ЧТО? — кричу Истону, встаю и пытаюсь закрепить вокруг себя простыню, в то время как под кожей бурлит истерика. — На секунду мне показалось, что ты сказал, что я твоя жена. Но это не может быть правдой. Я имею в виду, это безумие, — изо всех сил пытаюсь завязать эту дурацкую гребаную простыню узлом, чтобы можно было двигаться, не высвобождая грудь, но, кажется, мне это не удается, потому что руки не перестают трястись. — Я не могу быть твоей женой. Я даже не твоя девушка, — когда все еще не удается завязать чертову простыню, я хватаю с пола белую футболку и делаю шаг к Истону. — Как именно я могу быть твоей женой?

Истон выхватывает футболку из моих рук и натягивает ее через голову, как будто я долбаный ребенок, и мне остается только просунуть сквозь нее руки с его помощью. Мой муж.

— Какого черта, Ис?

Его взгляд смягчается, когда я бросаю простыню на пол и выхожу из нее. Футболка доходит до середины бедра, закрывая все важные детали, и на секунду я чувствую себя немного лучше, пока он не протягивает руку и не обхватывает мое лицо.

— Что последнее ты помнишь, Линди?

Я закрываю глаза, пытаясь не обращать внимания на то, как приятно, когда меня так держат, и пытаюсь сосредоточиться на прошлой ночи, но от этого голова болит в десять раз сильнее.

— После всех шотов все стало немного неясным.

О Господи. Очень много шотов.

— Были танцы.

— Да, детка. Были танцы. Много танцев, — бормочет он, проводя большим пальцем по моей скуле.

Я наклоняюсь к нему, и затем мои глаза распахиваются.

— Ты перекинул меня через плечо, как мешок с грязным бельем, — восклицаю я, и сексуальный смех грохочет в его горле.

— Ты перекидывала через плечо много мешков с бельем, принцесса? — он сгибает колени и прижимается лбом к моему, когда я не смеюсь над его глупой шуткой, а вместо этого изо всех сил пытаюсь сдержать слезы, которые угрожают наполнить мои глаза. — Давай, Линди. Постарайся вспомнить, что произошло после этого. Мне нужно, чтобы ты вспомнила и запомнила остаток ночи.

Я качаю головой и тут же сожалею об этом движении, поскольку моя голова грозит снова взорваться.

— Как ты остался трезвым, Ис? Ты выпил столько же шотов, сколько и я.

— Я не был полностью трезв. Но не был пьян до потери сознания. И не думал, что ты до такой степени. По крайней мере, не тогда. Когда после этого мы все забрались в автобус для вечеринок, ты и Эверли начали пить шампанское прямо из бутылки, я подумал, может быть, ты будешь чувствовать себя не слишком хорошо сегодня, — он наклоняет мое