Читать книгу "Корпус обреченных - Алекс Хай"

поискал среди других фотографий тот снимок, на котором была встреча в баре, и передал Черкасову.

— Евгений Александрович, вы на меня сейчас ужасно разозлитесь за очередную самодеятельность, но все уже случилось и никто не пострадал. Это я, предвосхищая все дальнейшие вопросы. Фото сделано вчера. На снимке Волков из Зимнего, о котором я говорил. А второй — уж не Груша ли?

Глава 3

Черкасов скользнул по снимку взглядом и застыл с протянутой рукой.

— Ваша светлость, только не говорите, что…

— Поздно, — улыбнулся я. — Все уже произошло.

— Я ведь сказал вам, что возьму на проверку вопрос с Волковым. К чему эта самодеятельность? Тем более что вы могли подставиться под удар. Не дай бог, вас заметили…

— Ну я же не сам с камерой в кустах сидел, Евгений Александрович. Есть специально обученные люди.

Точнее, специально Оксану обучали немного другому, но юная журналистка очень хотела расширить сферу деятельности. К слову, ее тоже прикрывали — парочка ребят из нашей личной службы безопасности. Все в маскировке, все по уму. Я ведь не идиот отправлять девчонку на верную подставу.

— То есть вы организовали слежку за сотрудником Зимнего без получения специальной на то санкции, — заключил Черкасов.

Я коротко кивнул.

— Именно. Но есть нюанс.

— Алексей Иоаннович, вам известно, что за подобную инициативу полагается наказание во соответствии с уголовным правом? Это нарушение приватности частного лица!

Не знаю, ожидал ли Черкасов, что я виновато опущу взгляд и позволю отчитать себя как школьника, но он удивленно уставился на меня, когда я лишь рассмеялся.

— Евгений Александрович, дорогой вы мой человек. Во-первых, снимок сделан в общественном месте, что само по себе не является вмешательством в частную жизнь. Вот если бы мой помощник залез в квартиру или в казарму и сфотографировал Волкова в одном исподнем — тогда да, можно было бы привлечь к ответственности. Но здесь фото вообще сделано с улицы. Просто эти двое случайно попали в кадр. К слову, весьма художественно исполненный.

Оксана и правда обладала особым видением. Даже такие сугубо технические снимки были выстроены с учетом правил композиции, золотого сечения и прочего. У девушки был талант. Быть может, госпоже Костенко и вовсе следовало бы сосредоточиться на развитии этого навыка. Хороший фотограф на вес золота. И востребован даже в высших кругах. Особенно в высших кругах.

Черкасов с неодобрением покачал головой и все же принял снимок.

— Значит, все же нашли лазейку, ваша светлость.

— Мой старший брат — неплохой юрист. Было бы глупо не воспользоваться его навыками. Так это Груша рядом с Волковым?

Экспедитор поднес фото на свет и всмотрелся в лицо того незнакомого типа.

— Не думаю, — заключил он. — Я видел фотографию Грушина в деле. Не сказал бы, что похож. Этот постарше и крупнее.

— Тем не менее, Волков встречался с данным господином явно не просто так. Возможно, это его связной.

— А может он покупал подпольный артефакт или какой-нибудь порошок, какие часто берут клиенты девочек из «Малинника», — возразил Черкасов. — Рано делать выводы.

— Делать выводы — ваша работа, — пожал плечами я. — Я лишь дал вам очередную зацепку.

— Полагаю, я могу забрать фотографию?

— Да хоть всю пачку. Если понадобится, еще распечатаем.

— Отказываться не стану, — кивнул Черкасов. — И позвольте поинтересоваться, что сегодня подают на обед?

* * *

— Удивительно, что ты решил пригласить меня на этот моцион, — проговорил Виктор, оглядываясь по сторонам.

Военно-медицинский госпиталь находился на Выборгской стороне Петербурга — как было принято говорить, на материке. Это был огромный учебный комплекс Его Императорского Величества Военно-Медицинской академии имени Великого князя Александра Александровича — первого сертифицированного медика из императорской семьи.

Академия занимала целый протяженный квартал между набережной и Большим Сампсониевским проспектом. Множество учебных корпусов, здоровенная больница, казармы для курсантов-медиков, административные здания… Здесь ковали кадры лекарей для всех военных подразделений.

— Почему бы и не прокатиться вместе? — отозвался я. — Раз ты сегодня свободен.

Мы с Виктором неторопливо брели по засаженному дубами скверу, разбитому между очередным корпусом и зданием больницы. За решетчатой оградой было припарковано несколько машин — все белые, стройным рядом, как на параде.

Брат резко остановился.

— Леша, ты никогда ничего не делаешь просто так, — проговорил он, пристально глядя мне в глаза. — И сейчас я хочу понимать, зачем я сегодня тебе понадобился?

Зачем-зачем? Я скоро отправлюсь в казарму, а кто-то должен быть в курсе всего, что связано с нами. Можно сказать, я начал осторожно передавать дела.

Я улыбнулся.

— О ужас! Ты не веришь в мою братскую любовь и желание провести время вместе?

— Уже не особо. Иногда я вообще не понимаю, как ты ко мне относишься.

— Как к брату и наследнику семьи, Виктор, — я резко посерьезнел и уверенно встретил его взгляд. — Я буду защищать тебя и заботиться о твоих интересах. Но не позволю тебе натворить бед.

— Да ну?

— У тебя есть повод думать иначе?

Что ж, он сам решил завести беседу о том, почему мы не держимся за ручки и не пылаем друг к другу теплыми братскими чувствами. Хотел правды — он ее получит.

Виктор явно пожалел о том, что разговор перешел в иное русло.

— Ладно, — отмахнулся он. — Проехали.

— Ни черта мы не проехали, Виктор Иоаннович. В чем дело? Если есть проблемы, давай решим сразу.

— У меня нет с тобой проблем. Ну, по крайней мере, я на это надеюсь… Но мне не нравится, что ты так долго утаивал сведения о той книге. И я знаю, что ты обучаешь Таню по расширенной программе. Она пытается не сдавать тебя, но я-то тоже не полный идиот. Ты учишь сестру этой странной магии, а меня даже не поставил в известность о том, что она существует.

Вот оно что. Всем нарезали тортик, а бедному Вите не досталось.

— Значит, ты хочешь знать, почему я не посвящаю тебя в эти тайны? — спросил я.

— Ну теперь-то книга нам доступна. И все равно ты даже не пытался предложить мне поучиться. А ведь это может пойти на пользу всей семье. — Виктор набрался храбрости и снова посмотрел мне в глаза. — И я пытаюсь понять, ты что, настолько мне не