Читать книгу "Пропуск в райский сад - Натали де Рамон"

Трудно сказать, каким образом Соланж Омье и Марк Дени друг друга нашли, но причин для мести доктору Дакору было достаточно у обоих. Наш земляк Дени не мог не винить Дакора в смерти своей матери, случившейся, вероятно, в результате халатности и спешки доктора из-за выступления в прямом эфире. А Соланж Омье именно из-за отказа мужа дать интервью (собственной жене!) потеряла престижную работу и бесценного покровителя. Кроме того, в случае смерти супруга ей достается гораздо больше, чем в случае развода.

На строительных же лесах, ставших роковыми для доктора Дакора, остановимся поподробнее. Как известно, виноградное имение Марка Дени было в полном упадке, и наш земляк искал на него покупателя. Но вот в его доме появилась Соланж Омье, и все финансовые затруднения виноградаря закончились до такой степени, что он даже затеял капитальный ремонт главного дома — мансарда, новая крыша.

Дело в том, что в качестве своеобразной моральной компенсации покойный ныне мэтр Консидерабль тет-а-тет преподнес экс-звезде ключи от нового «бугатти» ручной сборки, не забыв при этом все бюрократические формальности. Мы не будем настаивать на том, что это был подарок бойфренда, напротив — владельца канала, во славу которого долгие годы трудилась небезызвестная Соланж Омье. Выручки от машины с лихвой хватило на то, чтобы залатать все дыры имения Бон-Авиро. Мудрый шаг — доктор Дакор никогда не смог бы доказать, что жена тратит на любовника деньги их семьи.

Естественно, не смог бы доказать в том случае, если бы дело дошло до развода. Но зачем тратиться на развод, когда можно просто напоить супруга, заманить на строительные леса и руками молодого любовника, у которого с Дакором свои счеты, столкнуть вниз? Однако наш доблестный бригадир жандармерии Бетрав не торопится со следствием, и это понятно — не исключено, что Марк Дени — его незаконнорожденный сын.

Кстати о детях. Совершенно не ясно, является ли будущий ребенок экс-звезды ребенком мсье Дени, ведь известно, что официальной причиной ухода Соланж Омье с телевидения была ее беременность. За доктором Дакором звезда замужем уже более шести лет, давно пора бы обзавестись потомством.

А пока хочется пожелать доктору Дакору скорейшего выздоровления, только он сможет пролить свет на это загадочное и столь прозрачное преступление, когда выйдет из комы. Впрочем, на сегодняшний день состояние его здоровья крайне тяжелое, и врачи готовятся к самому худшему: всемирно-известный кардиохирург может превратиться в растение. Но, может быть, хоть это заставит жандармерию заняться делом?

Жерар Филен».

Глава 6,

в которой крайняя степень возмущения

— Вот мразь! — по мере моего чтения периодически басила Полетт, плескала нам компотику и отрезала по ломтику кекса, который был просто фантастическим — таял во рту, с цукатами, грецкими орехами, изюмом и еще чем-то загадочным и совершенно изумительным.

Едва я проглатывала очередную порцию, как она торопила меня читать дальше. Наконец прозвучала подпись: «Жерар Филен», — и мадам Бетрав со сжатыми кулачками натурально подпрыгнула в кресле.

— Ну и гадина! Хоть бы своим именем подписалась! Но так, исподтишка, поливать грязью всех вплоть до моего Жака!

Я отшвырнула газету. Жерар Филен, Жерар Филен — что-то очень знакомое, но я никак не могла вспомнить человека с таким именем.

— Гадина… — повторила Полетт, внимательно глядя на последний кусочек кекса.

— Бери, — сказала я. — Я уже наелась.

— Еще чего! Так нечестно. Давай поровну! — Она разрезала его и ножом пододвинула мне чуть большую порцию, поглядывая на пустой кувшин. — Тьфу! Не рассчитала я с компотом. Подожди, никуда не уходи! Я сейчас еще принесу. Слушай, а давай винца? А? Ну по чуть-чуть? Хуже-то от глоточка вина еще никому не бывало.

Я усмехнулась.

— А не проще, если мы вдвоем спустимся на кухню? Там все есть, и вино, и минералка. И вообще, тебе не кажется, что уже пора начинать готовить обед?

— Обед? — Маленькая ручка крутанулась в воздухе. — А! Успеется! У тебя людская кухня такая шикарная! И посуда! Прям жалко. Хоть ресторан открывай! Ну, чего ты тормозишь? Пошли, пошли! — Она мгновенно подхватила поднос и покатилась к двери; я едва поспевала следом. — Слушай, одного я не пойму, Консидерабль — правда твой любовник или она это выдумала? — Мы спустились с лестницы, и Полет, распахнув дверцу холодильника, изучала его содержимое. — Вот чудаки! Вина своего завались, а у них полхолодильника пивом забито! — Она пощелкала пальцами по жестянкам.

— Просто Марк любит пиво…

— Я и говорю, чудаки! И фрукты покупные…

— Но киви и манго у нас не растут!

— Дались они тебе! Деньги портить. А вино-то где? Не вижу ни одной бутылки!

— Не может быть! — Я подошла поближе, тоже заглянула в холодильник. — Да вот же! — Я потянулась к глиняному кувшину.

— Так бы и сказала, что не в бутылке, а в кувшине. — И он был уже в ее руках! — Ты давай сядь, сядь, а то мне опять надрывать шею.

Я послушно опустилась на диванчик — самое низкое из того, чтобы было на первом этаже.

— Ну, выдумала подруга или правда путь на экран лежит через диван?

— Все не так просто, Полетт. Для кого-то, не исключаю, так, но мои отношения с Консидераблем складывались иначе.

— То есть ты ему подольше не давала, чтоб не бросал?

— Да нет же! Пойми, он стал моим учителем, почти отцом. Понимаешь, у меня не было отца. А Консидерабль, умный, добрый, взрослый человек, стал возиться со мной. Я ужасно его полюбила! Правда. Искренне. И все остальное произошло потом как-то само собой… Я просто не знала, как иначе выразить ему свою любовь!

— Отца не было вообще?.. Это у тебя чего? Пармская ветчина? Обожаю! Будешь?

— Был, конечно. Бери-бери, ешь что хочешь. Я уже сыта. Я даже ношу его фамилию. Но родители развелись, когда я была совсем маленькой, и он уехал к новой семье в другой город. Я его практически не видела.

— А с отчимом не сложилось? Понятно. А где у тебя хлеб?

— Да этих отчимов было с десяток! Хлеб вон в шкафу, открой верхние створки… Мать была просто одержима идеей снова выйти замуж, и ей было совсем не до меня, а уж им — тем более. Но они все от нее довольно быстро сбегали. С ней очень трудно жить под одной крышей.

— И ты тоже сбежала? С Консидераблем?

— Я сбежала, потому что хотела учиться. Не было бы Консидерабля, я бы все равно сбежала! Я не хотела жить как она, не хотела выходить замуж за соседа, как она, лишь только потому, чтобы у меня был му-у-уж! А потом всю свою оставшуюся жизнь тратить на поиски нового!

— А я хотела за соседа… — Прекрасные Софи-Лоренские глаза вдруг повлажнели. — И вышла, и родила девчонок…

— Извини. Я не думала тебя обидеть. Просто я сама не своя от этой всей ситуации и плохо соображаю, что говорю.