Читать книгу "Дурочка - Ульяна Островская"

как я, ассистенты?

– От вас вообще никуда не деться.

– Ну вот и возьмите меня за руку. И пойдем на выпускной.

– Да что я там не видел?

– Магистр, такого – вы точно не видели! Наша Надежда лучше всех!

– Кто?

– Наша с вами девочка. Ее звать Надежда. Значит, можно надеяться.

– А на что нужна надежда в твоих планах?

– На многое, магистр. А надежда умирает последней, так в ее мире говорят. Я буду надеяться, магистр.

Глава 2

Подходящая по всем параметрам девочка родилась в почтенной семье магов-стихийников. Совершенно в другом мире, но очень похожим на Землю, так ясновидящие заявили. И по общему развитию близко, только здесь магия в ходу.

Все было чудесно до ее семи лет. Даже то, что она почти без магии, никого не смущало. Или ребенок не замечал по малолетству.

А тут родители решили разойтись и принялись делить имущество. Громко и скандально, поминая все плохие события супружества. Как-то под горячую руку ей от родителей прилетела затрещина, причем никто из них не понял, что дочь молчит, потому что умерла.

И воскресла другим человеком. С сильной магией, если бы сразу проверили.

Забрал ее дед, прибывший в город по делам заповедника, в котором работал, выйдя досрочно на пенсию. Увидел плачущего ребенка с синяком на голове, гневно заметил сыну, что ни разу не поднял на него руку, о чем теперь жалеет, и быстро велел Саньке собираться. Договорились, что забирает на время развода, а там видно будет.

Родители сходились и расходились несколько лет. Дед решил не возвращать сыну ребенка, если Санька не против. В двенадцать все равно пойдет учиться в школу магии.

Конечно, она подтвердила, что не против!

Дед во всем сразу понравился. Собственно, это был первый человек, который действительно ее любил.

Прежняя память, в основном собирательная, своя и ясновидящих, просыпалась постепенно, не рывками, а плавно, скажем так, в определенном сравнении.

Видит Санька лошадь – и тут же вспоминает, как поднималась по трапу в самолет и кому-то махала. Ее память или кого-то из ясновидящих – неизвестно.

Заходит на кухню и понимает, что здесь нет поваров, сама-сама, своими ручками.

А какое невозможное расстояние от травок, растущих в заповеднике, до лекарств на полках аптек!

Как до ночного неба, звезды на котором любили разглядывать с дедом в особые ясные ночи. И читать вслух сказки вперемежку с историей про нашего царя Ивана Мудрого.

Привыкла к дедову дому с довольно большим двором на удивление быстро.

– Где ты, Санька?

– Я у вишенки!

Дед довольно хмыкал и подсаживал яблоню с изумительно вкусными прозрачными желтыми ранетками, которые так нравились внучке.

На следующий год скрестил несколько слив и через два года сам удивлялся, разглядывая на редкость крупные плоды, налитые терпкой фиолетовой сладостью, от которых Санька не могла оторваться, а дед млел от чумазой физиономии внучки.

Крыжовник и смородина, малина и клубника, а какая морковка!

А редис, горох?

Счастье в чистом виде!

Это не мешало деду гонять внучку в свойственной ему насмешливой манере:

– Саня, а что это цыплята за тобой бегают, а не за курицей? Не знаешь, почему?

Или на озере:

– Санька, суши весла, толку с тебя совсем нет, слабосилок ты у нас!

Слабосилок!

А кто «солнышко» крутил всем на зависть?

А ножи?

Дед уважал ножи за тишину и незаметность, внучке придумывал тренировки на ловкость, меткость и скорость, с удовольствием разглядывая дырочки в самодельных фигурах и объясняя, как стать сильнее страха.

Да что там ножи, кто бегал на лыжах быстрее всех в деревне, а потом еще и руки не дрожали, удерживая ружьишко?

Ружье подвело один раз, когда Санька случайно выскочила на высокопоставленных браконьеров, охрана которых, в ожидании секача, решила настрелять себе бобров на шапочки.

И тут принесло мелкую из какой-то деревни. Разумеется, ракетницей ей не позволили воспользоваться. Откуда она вообще у девки? Сразу видно – пальцы лишние.

Несколько раз она выстрелила, защищаясь. Двоим успела аккуратно прострелить руки из своей мелкокалиберки, а третий, молча сидевший в машине за водителем, внезапно вытащил автомат и прошелся туда-сюда частым гребнем.