Читать книгу "Наша жизнь с господином Гурджиевым - Фома де Гартман"

С того времени мы больше не виделись, но он всегда оставался моим учителем.

Я не мог писать; я боялся, что это будет слишком личное. Сейчас я понимаю, что обязан сделать это, в особенности потому, что я и моя жена чуть ли не единственные, кто остался из периода первых лет Работы г-на Гурджиева, и также потому, что всё, что касается его, даже самая малость, имеет громадную ценность.

Возможно, некоторые люди не поймут причину написания этой книги, но это не имеет значения; если то, что я хочу сказать, не будет написано сейчас, оно будет навсегда потеряно.

Думая в особенности про тех, кто никогда не знал его, я попытаюсь, насколько это возможно, представить картину жизни Георгия Ивановича Гурджиева – человека, к которому мы обращались по-простому «Георгиваныч».

Сразу же возникает главная трудность: как это сделать? Внешнее поведение г-на Гурджиева было настолько отличающимся в разных обстоятельствах – в зависимости от человека, которого касались эти обстоятельства; уровня, на котором находился этот человек; и того, какую черту этого человека г-н Гурджиев хотел выявить в данный момент – что всё выглядело так, будто бы г-н Гурджиев был очень переменчивым. Но это не верно. Он всегда был одним и тем же – только впечатление о себе, которое он преднамеренно творил, было разным.

Г-н Гурджиев хотел – возможно, это было его основной задачей – принести в жизнь обычного человека «нечто», чего люди до сего дня совсем не знали.

Как он это делал, мы можем понять только из его Работы, о которой я напишу позже. Сейчас же я хочу подчеркнуть, что в его «божественной деятельности» с людьми г-н Гурджиев, с момента нашей встречи в 1917 году, последовательно проводил одну и ту же линию Работы, всегда оформляя её по-разному.

Как я могу описать его?

Мне кажется, что единственное решение – это не описывать г-на Гурджиева лично, а рассказать о том, как он с нами работал, ведь только рассказ о нашем личном опыте может передать идею его Работы и её отношение к человеку. Такова цель этой книги.

Оглядываясь назад на нашу жизнь с ним, я обнаружил, что постепенно ко мне пришло осознание всего, что он говорил и делал. Воспоминания собирались вместе, как части картинки-загадки, часто с новым пониманием. Его идеи прояснялись, одна за другой, пока, наконец, не нарисовалась цельная картина.

Идеи г-на Гурджиева, рассмотренные людьми, не работающими активно над собой, напоминают о словах Христа: «Вера без дел мертва». Я думаю, что слово «вера» здесь следует понимать, как нечто рациональное, а не как слепое принятие. Здесь слово «работать» не означает «хорошо работать», в обычном понимании; скорее значение этого слова есть активная эволюционная творческая деятельность, связанная с идеями его учения. С г-ном Гурджиевым всё оживало и действовало; его идеи не могут быть оторваны от жизни.

Он сам есть жизнь и развитие. Он сам – это его Работа. Для меня его идеи проиллюстрированы его работой с людьми.

Только после всех этих лет я начал понимать, что означает его Работа в целом, и какие огромные усилия прикладывал он, чтобы привить нам зачатки нового понимания и нового подхода к жизни. Является ли моё толкование полностью верным или нет, я не знаю; да и никто не может знать, разве что только человек на том же уровне бытия, что и г-н Гурджиев, может реально и полно понять значение его Работы.

«Георгиваныча» больше нет с нами, но его Работа останется с нами до тех пор, пока мы не забудем его слова: «Помните, почему вы пришли сюда».

I

Санкт-Петербург

Я начну с нескольких слов о моей жизни до того дня, когда я встретил г-на Гурджиева.

Я композитор. Музыка всегда была для меня «талантом» из Нового Завета, данным мне Богом, и требовалось, чтобы я развивал его, непрестанно над ним работая. Мне это было понятно задолго до встречи с г-ном Гурджиевым, но для того, чтобы развиваться в моей творческой работе, мне было необходимо что-то, – что-то большее или высшее, что я не мог назвать. Только получив это «что-то», я мог бы развиваться дальше и надеяться получить какое-либо удовлетворение от своего творчества, не стыдясь самого себя. Часто мне приходили на ум слова Бетховена: «Музыка – это откровение более высокое, чем наука и философия». И я всегда помнил, сочиняя музыку, чудесные слова русской сказки: «Пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что; тропа длинная, путь неизвестен; герой не знает, как туда добраться самостоятельно; он должен обратиться за помощью к Высшим силам…»

Таким образом, моя жизнь была поиском.

Я не буду пересказывать детали первых лет моего поиска, кроме того, что я вошёл в контакт со многими «путями» и встретил нескольких необычных людей, но они оказались не тем, что я искал. Однако через них я встретил Андрея Андреевича Захарова, который привёл меня к Гурджиеву.

Захаров был чрезвычайно приятный и высокообразованный человек, ставший нашим близким другом. По профессии он был математик. Наше общение всегда крутилось вокруг того, чтобы было наиболее важным для нас: вокруг поиска.

Это было в 1915 году, во время Первой мировой войны. Он часто приезжал проведать меня и мою жену в Царское Село, за двадцать две версты от Санкт-Петербурга, куда меня направили, как офицера гвардии. Позже, осенью 1916 года, он сказал мне, что встретил учителя, настоящего учителя, но не сказал ни его имени, ни как именно он его нашёл.

Однажды, когда я провожал Захарова на вокзал, он начал говорить об учении, которое, как он сказал, могло быть ответом на наш великий вопрос. Он сказал: «Суть такова: у человека на том уровне, на котором он существует, нет бессмертной неразрушимой души, но через конкретную работу над собой он может сформировать бессмертную душу; тогда это вновь сформированное тело-душа больше не будет зависеть от законов физического тела и продолжит существовать после его смерти». После длинной паузы, последовавшей за этим утверждением, Захаров продолжил: «Но тут есть нечто, что, возможно, вас удивит. Видите ли, обычно полагается, что высшее знание даётся бесплатно; но в данном случае, если вы и ваша жена захотите присоединиться к этой Работе, вам нужно будет заплатить определённую сумму». Он назвал цену. Это было достаточно дорого (2000 рублей), но мы могли в то время их заплатить.

Я часто бывал разочарован, замечая, что моя жена слушает