Читать книгу "Тайные тропы - Андрей Александрович Васильев"

города и проводили там некий ритуал, после чего получали возможность побеседовать с небожителями. Пластины же выполняли роль ключа, который открывал дверь из нашей реальности в другую. И если верить источникам, то данную манипуляцию можно повторить даже сейчас, при условии, что будут найдены наследницы жриц по крови, тот самый город, тот самый храм и четыре пластины со знаком ока Гора.

Чушь? Да нет. На самом деле только вопрос времени и денег, я видел, как люди заморачивались куда более кручеными проектами, а в некоторых даже сам участвовал. И тут все разрешимо, кроме одной детали — одну из четырех пластин добыть положительно невозможно, поскольку она находится на дне Атлантического океана, где-то среди обломков «Титаника». Одним из пассажиров злосчастного рейса являлся некто лорд Кентервиль, который вез на выставку в Нью-Йорк саркофаг с мумией трехтысячелетней давности, а если конкретнее — жрицы, на груди которой, собственно, и покоился данный артефакт. В результате судно ушло под воду вместе с кораблем, лордом, большей частью команды, оркестром, рукописью Омара Хайяма и всем остальным, в том числе и заветной пластиной.

Время от времени я читаю в сети сообщения о том, что какие-то авантюрно настроенные граждане пытаются добраться до останков «Титаника», и всякий раз думаю о том, что зря они это затеяли. Океан никогда не отдает свою добычу, особенно если та сама не рвется обратно к людям, зато он может забрать жизни тех, кто нарушил его покой. А может, и не он, а кто-то другой. Или что-то другое.

Я к чему? Вот, пожалуйста — артефакт известный, описанный в документах, не секрет, где он находится, а толку с того?

И таких потухших искорок в мировой истории тысячи. Амулеты и перстни, фолианты и свитки, клинки всех размеров и видов, от кинжалов до фламбергов, десятками исчезали с лика Земли, причем делали они это когда со своими владельцами, а когда сами по себе. Артефакты плавились на кострах инквизиции и в домах, подожжённых истово верующими горожанами, горели синим пламенем на аутодафе, их разбивали на наковальнях освященными по обряду молотами или они просто становились добычей разбойников, которые закапывали их в землю невесть где и невесть когда. Впрочем, в последнем случае какие-то шансы на то, что давно сгинувшая вещичка вдруг мелькнет на коллекционерском небосводе, остаются, но не сильно великие. Старый клад, в котором лежит серьезный артефакт, вот так запросто не выкопаешь, тут нужен знающий профильный специалист.

Но кое-какие предметы силы до наших дней все же добрались, и, как полагается, появились и те, кто эти осколки истории собирает, плюнув на то, что это, признаться, достаточно опасные игры. Никогда не знаешь, что в твой дом принесет вещь с историей и как тебе это аукнется после того, как ты станешь ее владельцем. Может, ничего не случится, а может, и прилетит какая нежданочка в виде проклятия или призрака, который повадится таскаться по твоему дому ночной порой, портя имущество и пугая обслуживающий персонал.

Впрочем, коллекционеров, таких как Разин, подобные нюансы абсолютно не смущают, ибо страсть к обладанию все новыми и новыми экземплярами в нем сильнее, чем инстинкт самосохранения. Собиратели все такие, и вот тут уже не столь важно, что именно они коллекционируют — бабочек, спичечные коробки, марки или реликвии вроде перстней давным-давно умершего царя.

Впрочем, последних не так и много. В Москве, не считая Разина, я знаю троих. Есть еще два в Петербурге, один в Смоленске и парочка в Минске. Больно затратное хобби, абы кто его не потянет. Упомянутые ранее фламандцы и то дешевле обойдутся, даром что они предметы музейного уровня.

— И все-таки, — сказал я, перед тем отпив глоток кофе из фарфоровой чашечки, — нынче ночью я проверил данный предмет. Вернее, это сделало мое доверенное лицо, но я при этом лично присутствовал. Все как положено — мерцает в лунном свете, внутри присутствует вот такой знак.

Разин взял листочек бумаги, на котором Модест Михайлович накануне изобразил увиденное им.

— Мессопотамия, без сомнений, — сообщил он мне, только глянув на него. — Почти наверняка какой-то символ, связанный с Иштар. Вот все же как неисповедимы пути судьбы, Максим. Какой путь прошел этот камень, сколько всего он видел!

— Перстень, — поправил его я.

— Нет-нет, ты все услышал верно, — рассмеялся Разин, вертя в пальцах предмет, о котором между нами шла беседа. — Оправа — всего лишь серебро, главная ценность в камнях, именно их и собирал Антиох Первый. А то, что вокруг них, так, обрамление.

Коллекционер нагнулся к столику и поставил на него украшение камнем вверх, придерживая его при этом пальцами.

— Вот, — он глянул на меня, — а после еще семьдесят пять перстней, один за другим, по кругу. И один, главный, в центре. Понимаешь, о чем идет речь?

— Догадываюсь, — ответил я. — Да и читал кое-что по данному вопросу.

Интересно, а сколько перстней у тебя уже в копилке лежит? Пять? Десять? Больше? И есть ли там тот главный, о котором он упомянул? Да и вообще я бы не отказался глянуть на коллекцию Разина в целом, уверен, там присутствуют очень и очень интересные экземпляры.

Не исключено, кстати, что он до тайных свойств некоторых из них даже докопался. Ему ведь семьдесят с гаком, причем хорошим таким, а больше полтинника на глазок и не дашь. Хотя тоже, конечно, не факт. В наше время, когда медицина и пластическая хирургия на коне, при наличии денег можно себе запросто лишние двадцать-тридцать лет выторговать. Да диеты, да здоровый образ жизни…

Но все же мне думается — не так все просто. Рассказывали мне, что Разин водит дружбу с кое-кем из московских колдунов, может, те ему и пособили с особо интересными экземплярами из его собрания редкостей.

А еще мне всегда было очень интересно узнать, как он вообще начал собирать свою коллекцию, что послужило началом такого любопытного хобби. Никто не говорит, что обитатели теней и сумерек прямо вот прячутся от людей, делая тайну из своего существования. Нет, домовые, лешие, арыси — тут да. Таковы традиции, а их в Ночи чтут. Но вурдалаки и ведьмы плевать на секретность хотели, давно поняв одну простую вещь — в них никто не верит. Кино и телевидение в какой-то миг сделало всю эту публику частью современной культуры, превратив в мемы, комиксы, франшизы и так далее. Кто поверит в реалистичность комикса? Да ну, несерьезно.

Но он-то