Читать книгу "Второй, третий… последний 3 - Олег Мамин"

на лице пленителя отразилось какое-то безумие, с оттенком отчаяния. Стало страшно, ибо неясно, что он выкинет в таком состоянии.

— Есть замены, но конечный результат будет ослаблен… — Алекс попытался успокоить психа, но тот так глянул на мужчину, что он тут же пожалел о том, что проговорился.

— Садись за изучение рецепта! Завтра я приду и проверю, — появился стол и стул. Прямо на дне ущелья, где всё увешано ошмётками плоти дракона, разлетевшихся от головы, упавшей на дно пропасти.

— Завтра? Нереально! Полгода, а то и больше, — это было произнесено с дебильной улыбкой, потому что появилась возможность дышать, а, самое главное, сердце снова начало биться!

Ничего удивительного в том, что даже имея возможность не дышать, практики всё равно дышат. Даже вонь разлагающейся плоти не сразу стала напряжной, настолько приятно впустить воздух в грудь. Наверно так же чувствовала себя первая амфибия, вылезшая на сушу. Счастье. Но вонь оказалась сильней, и Алекс снова перестал дышать. Далось это с некоторым трудом, чем-то похоже на задержку дыхания простым человеком, только нет тяжёлых последствий для организма, а вот желание начать дышать — ничуть не меньше.

Кстати, мысли тоже более-менее причесались. Видимо, сон и вправду полезен. Например, он отметил, что останки драконов не разлагаются в течении полугода. А тут такое творится!

— Время есть! До завтра составь список ингредиентов начального состава и опиши, что это такое. Наверняка что-то найдётся и здесь, — Моросящий Дождь взял себя в руки и говорил довольно деловито. Но волнение пока ещё чувствовалось. Видимо, давно хочет такое лекарство. Вон, даже свиток приобрёл необычны… Стоп!

— А почему ты сам не прочитаешь рецепт? У тебя уровень развития гораздо выше моего!

Мужчина посмотрел на грязного пленника как-то странно, но решил всё-таки ответить:

— Ты животное, наказанное разумом. А я — человек. Этот свиток создал представитель твоей расы. Монстр. Он защитил ваши секреты от нас, людей.

— И почему бы не отдать свиток алхимику-монстру⁈ За такое сокровище, он сам и ингредиенты найдёт…

— Ха-ха! А ты смешной, иномирец! В этой части Вселенной всех ваших давно истребили! Почему я оказался в этом мире, как думаешь?

— Потому что единственный известный тебе разумный монстр заточён под горной грядой?

— А ты не такой уж и тупой! Значит, у нас есть шанс! Думаю, лет за сто ты станешь неплохим алхимиком!

— Что? Сто лет⁈ Ты с ума сошёл!

— Не вижу ничего особенного. Подумаешь… Тебя ждёт долгая жизнь, если не будешь мне перечить, — намёк более чем очевидный. — Проведи её с пользой!

— А Книга? Её тоже могу прочитать только я?

— Какая книга?

— Утраченных Пороков? — Алекс сделал вид, что забыл название.

Практик уставился на Алекса с непонятным взглядом: не то с удивлением, не то с подозрением, а то и вовсе — со страхом. В последнее не верилось, потому и не понял Алекс намерений Истинного Бессмертного.

— Может, ты и прав… Взгляни-ка, — задумчиво, как бы нехотя, человек достал книгу. — Читай! — гаркнул он резко.

— ' Глава Начальная. Творение

Мир родился, когда Хаш-Кта осквернил Пустоту, уронив в неё своё Семя…'

Могучая рука заслонила рот Алекса, а практик зашипел:

— Заткнись! Тебя не учили, что истинные имена великих сущностей произносить нельзя? Хорошо ещё, что ты сказал его неправильно! — ужас, неподдельный отчаянный страх плескался в глазах практика. Он побледнел, а рука его была холодной и влажной (ну, или так казалось — много сомнений в том, что он может потеть). Если бы не предварительная атака на чувство брезгливости в вонючей драконьей пасти, то можно было бы сказать, что неприятно такое соседство с губами. Но сейчас, после купания в драконьей слюне, на это плевать.

К тому же было ещё одно обстоятельство: Алекс тоже почувствовал что-то странное. Будто в воду бросили камень и пошли круговые волны, а он, Алекс, находится в центре этих волн. И он — не камень, а тот, кто его бросил. Тот, кто произнёс безобидное по содержанию, но такое мощное заклинание. Мир затрясся и, возможно, эти волны когда-нибудь долетят до края Вселенной. Затухать они и не думают.

— Откуда ты такой взялся? — удивление читалось на лице Моросящего Дождя. — Даже я не вижу текст так чётко. Неужели в тебе есть Семя?

— Эм… Есть. То есть было. А после прорыва — не знаю точно.

— Нет, наверное, я ошибся. Ты всё-таки глупец! Ну, скажи, кому интересно знать про твою сперму? Как ты мог допустить, что я об этом говорю? — мужчина рассвирепел.

— Да откуда мне знать-то? — Алекс попытался оправдаться. — Я на вашем языке не говорю толком. Вон, оказывается, даже слово «человек» понял неправильно.

— Я сам дурак, — неожиданно повернул разговор Могучий Практик неизвестного уровня. — Откуда тебе знать, муравьишке…

А потом его лицо снова стало суровым, и он рявкнул:

— Через сутки я приду за перечнем ингредиентов. Чтобы к каждому было описание и не менее двух альтернатив! — и исчез.

Дело это оказалось очень сложным! Алекс едва успел за сутки, даже такие длинные как в этом мире. А всё потому что прямых замен практически не было. Замена одного ингредиента тянула за собой ещё две-три модификации, а то и введения новых позиций. Вроде как замена одного природного ингредиента на какое-то варево из десятка других мерзостных штук даже просто по названию.

* * *

— Отлично! Большинство ингредиентов найти легко даже в этом слабом мире! — Моросящий Дождь долго читал перечень ингредиентов и наконец возликовал.

У Алекса не было времени сопоставить все сложные возможные цепочки замен и аналогов. Видимо, именно это и сделал практик высокого уровня. И это впечатляло, потому что земной суперкомпьютер вряд ли справился бы так быстро. Задача очень сложная, насколько инженер помнил комбинаторику.

— Ты со своим жалким звериным умишком даже не сможешь представить, насколько могуч разум практиков-людей моего уровня! — высокомерно заявил пленитель, в чём не было никакой необходимости. Алекс и сам уже подумал, что не может этого представить.

Только вот способность делать вычисления ничего не говорит об уме. В житейском смысле. О том, что спрятано в русской поговорке «голь на выдумки хитра». То есть о творческом элементе, о том, что делает человека человеком, отличает его от зверей.