Читать книгу "«Я – АНГЕЛ!». Часть третья: "Клякса бифуркации" - Сергей Николаевич Зеленин"

верхах страны.

С самого своего создания, «Всесоюзная Коммунистическая Партия (большевиков)», была по своей сути радикальным альянсом попутчиков, объединённых личностью Ленина и ненавистью к царской России:

Она состояла:

Многочисленные и непрекращающиеся «тёрки» между этими группами — были до Революции, были во время неё, были и после — во время Гражданской войны.

Но всё это, уж «быльём поросло» и нам не интересно!

Интересные для нас события начинаются с окончанием Гражданской войны — когда до сих пор послушные Центру рабочие-коммунисты, впервые дали о себе знать — требуя свою «долю пирога» и место у штурвала, после пролития океанов собственной и вражеской крови.

На IX конференции РКП(б) в сентябре 1920 года, с резкими речами против засилья интеллигентов во всех партийных структурах и органах власти, выступили партийные представители крупных индустриальных районов.

Злободневная тема имела продолжение на конференции металлистов в Москве, где раздавались протесты против «засилья евреев», против привилегий специалистам и партийным руководителям.

Рисунок 2. Лидеры «Рабочей оппозиции». Крайний справа — Александр Шляпников.

Вскоре после этих выступлений, была создана «Рабочая оппозиция», «визитной карточкой» которой была резкая риторика по отношению к партийному руководству, неприязнь к образованным слоям в целом и, восприятие Советской Власти — как кучки зарвавшихся интеллигентов, чуждых русскому народу.

Возглавивший «Рабочую оппозицию» Александр Шляпников — превратил состоявшийся в марте 1921 года Х съезд РКП(б) — в площадку по выяснению отношений между руководством партии и рабочими низами.

Тем самым, произошло знаковое для страны и партии событие — был предпринят первый штурм властного Олимпа «снизу».

Второй штурм власти «снизу», произошёл после смерти Ленина по инициативе самих «старых ленинских гвардейцев» из Центра.

Здесь такая история…

Хотя «Рабочая оппозиция» была на голову разгромлена на XI съезде РКП(б) в апреле 1922 года, она испугала руководство партии до икоты и заставила крепко задуматься…

А ведь в чём-то «Шляпников и К», были правы!

Основу идеологических конструкций любой политической партии, определяет тот социальный слой — к которому она апеллирует и, большевики не были в этом ряду каким-то исключением.

Коммунистическая партия, взявшая на себя роль выразителя интересов самой передовой части трудящихся масс — пролетариата, «могильщика буржуазии» — была рождена и существовала в условиях непрекращающегося словоблудия в его адрес.

А на поверку то, оказывается — управляет партией выходцы из местячковой интеллигенции, российского чиновничества да купечества, или в лучшем случае — разночинцев!

Где представители пролетариата?

Свои-то ладно — «поймут», а как же — международное рабочее движение?

Не потому-то ли Мировая революция, раз за разом откладывается в долгий ящик, что пролетариат развитых стран — не видит своих собратьев у штурвала первого в мире государства — осуществившего не на словах, а на деле диктатуру пролетариата?

Ой, какая зрада зрадная!

Маркс да Энгельс, небось — пропеллерами в гробах вертятся и шлют анафему за анафемой своим бестолковым последователям…

Положение посчитали настолько угрожающим для комиссарских задниц — уже приросших мясом к своим креслам в ожидании прихода Мировой революции, что их владельцы лихорадочно стали искать новую точку опоры в массах. Бонч-Бруевич, к примеру — не будь дураком, предложил в качестве таковой сектантов — баптистов, духоборов, евангелистов, хлыстов и прочих «свидетелей» — убеждая соратников в их якобы «коммунистическом» настрое и, в единстве с социально-экономической доктриной большевизма.

Однако, попал пальцем в небо!

Сектантство преобладало на Украине, Северном Кавказе и южных регионах России и, позиционировало себя — как интеллигентское движение с крестьянскими корнями.

Нечерноземная зона центра России, северные районы страны, Поволжье, Урал и Сибирь — где жизнь в некомфортных природных условиях требовала коллективных усилий и, откуда родом происходил русский (а другого, в ту пору практически не было) пролетариат — были сплошь староверческими и, к сектантству — относился крайне неприязненно, как к барской забаве.

Разница принципиальная!

Многочисленные согласия и толки староверов-беспоповцев, идеально обеспечивали идейное оформление общинных форм хозяйствования, несли принципы солидарности — выработанные вековым опытом выживания в этих регионах с весьма суровыми условиями. Такой менталитет, вполне согласовывался с простейшими азами социалистического учения.

Нелишним будет упомянуть и об ещё одном непроизвольно сложившимся обстоятельстве — благоприятствующему принятию староверами большевистского учения за своё.

Случайно или нет, но слова «большевик» и «большак» оказались созвучны.

«Большак» же, в народном понимании — это человек, имеющий авторитет, духовный наставник и неофициальный лидер. Отсюда и проистекает анекдотическая ситуация, когда народ — признавая большевиков за власть, категорически был против коммунистов.

Помните в «Чапаеве»:

«А ты за кого будешь, Василий Иванович? За большевиков, али за коммунистов?».

Кстати, насчёт самого Василия Ивановича не скажу, но вот Дмитрий Фурманов — написавший «Чапаева», происхождением из Кинешемского уезда Костромской губернии — типичного староверческого анклава.

И таких как он в русской советской литературе — больше, чем докуя.

* * *

Возможно так бы оно и тлело неизвестно сколько времени и, «перебурлив и устаканившись» — закончилось чем-нибудь хорошим… В чём лично я сомневаюсь… Но после смерти Вождя — началась ожесточённая и непрекращающаяся даже на день, драчка за лидерство. В патовой ситуации возникшей при этом, «новые люди» в партии и в её руководстве — многим тогда показались верным средством для достижения своих политических целей. И, первым на спусковой крючок «Ленинского призыва» в партию — нажал вовсе не Сталин, а «Вождь № 3» в ВКП(б) — Григорий Зиновьев, Председатель ИК Коминтерна.

Во всех своих публичных выступлениях, он требовал снять любые преграды для вступления рабочих в партию и, добился-таки своего: требования для приёма — оказались критически смягчёнными до полнейшего абсурда.

Дальше, как обычно: «думали как лучше — а получилось как всегда»!

Планировали принять в партию по «Ленинскому призыву» сто тысяч рабочих, но «стахановцы» видать — появились впервые среди партийных идеологов, а не среди шахтёров. Весной 1924 года, в РКП(б) одномоментно влилось более 200 тысяч неофитов, потом ещё… Ещё и, ещё… Пики «вступительной горячки» приходились на так называемые «Ленинские дни» — февраль-апрель каждого года, когда прием в партию стабильно находился на уровне показателя первого Ленинского призыва.

И в результате состав «ведущей и направляющей» кардинальнейшим образом изменился.

Тотчас началась ожесточённая борьба за умы и сердца вновьобращённых коммунистов.

Впереди, на лихом коне — был опять же был не Сталин и даже не Троцкий!

Прежде ленинских собраний сочинений, Гришка-Питерский — издал двадцать два(!) тома своих собственных трудов. Его сторонники раздавали бесплатно всем желающим брошюрку «История РКП(б)» и, он уж было успокоился