Читать книгу "Жизнь за жизнь - Сергей Васильевич Самаров"

Не просто же так этот тип сразу оказался рядом с газовой трубой, достаточно толстой и прочной для того, чтобы выдержать вес любого, даже самого полного человека. Надо сказать, что этот незваный посетитель двора излишков жира не имел, был вполне себе сухощавым.

Труба выходила из кирпичного куба, уходящего под землю у той же самой стены, поднималась до уровня межэтажного перекрытия и тянулась дальше. Там от нее отходило тонкое ответвление, углубляющееся прямо в стену. Человек в вязаной шапочке знал, что за ней находился буфет. Это место было не слишком аккуратно заляпано цементным раствором, не дающим зимой проходить в помещение холодному морозному воздуху.

Дальше труба проходила над домовой аркой, через которую автомобили выезжали из гаража, и снова резко опускалась, ныряла в землю. Зачем кому-то понадобилось тянуть эту трубу поверху лишние пять метров, когда можно было оставить ее под землей, было непонятно. Может быть, раньше буфет находился в другом помещении, или же в планах руководства следственного управления было перенесение его куда-то еще.

Но такие тонкости человека в вязаной шапочке не сильно волновали. Теперь никто из людей, работающих в гараже, кажется, не мог ему помешать. Для этого кому-то пришлось бы в окно выбираться.

Он, не теряя времени даром, обхватил трубу руками и ногами и полез по ней вверх до самого поворота. Только там этот мужчина обратил внимание, что труба расположена слишком близко к стене. Значит, просто идти по ней, придерживаясь за эту стену, было трудно, почти невозможно для человека не подготовленного.

Вдобавок человеку в вязаной шапочке предстояло миновать два кабинетных окна, за которыми кто-то мог находиться. Следовательно, эти люди запросто могли его увидеть. Значит, у данного субъекта возникали трудности с передвижением. Просто сесть на трубу и так передвигаться было невозможно, поскольку нога мужчины не пролезла бы между собственно трубой и стеной.

Но эти трудности нашего героя не остановили. До ближайшего окна он дошел так, как и предполагал изначально. При этом ему приходилось прижиматься к стене спиной и держаться за нее не пальцами, а, по сути дела, лопатками, которые быстро устали, были непривычны к такой работе и вообще от природы лишены хватательного рефлекса. Но дистанция, к счастью, составляла всего полтора метра.

Окно было открыто. За ним кто-то сидел за своим рабочим столом и разговаривал по телефону. Этот человек располагался к окну затылком, словно просил по лысине себя ударить. Но в планы человека в вязаной шапочке не входило желание бить кого-то по голове просто так, за здорово живешь.

Он только прислушался к одностороннему разговору, ведущемуся на повышенных тонах.

– Что там за шутник у вас в отделе завелся? Я так понимаю, что кто-то постарался по всем стульям клей разлить, чтобы у народа штаны прилипли. Иначе как объяснить всеобщее бездействие в такой ситуации? У вас совести совсем нет, мать вашу так!

Голос этого человека звучал грозно и ехидно. Должно быть, его сильно раздражала неторопливость тех работников, о которых он говорил. Но сам этот руководитель находился в таком возбужденном положении, что был не в состоянии прислушиваться еще и к тем звукам, которые сейчас вполне могли доноситься до него из-за распахнутого окна.

Человеку в вязаной шапочке это было только на руку. Он просто присел на корточки и двинулся дальше, придерживаясь пальцами за металлический оконный слив. Этот способ передвижения оказался даже чуть более легким, нежели прежний.

Однако оконный слив не тянулся вдоль всего здания. Мужчине тут же пришлось снова выпрямиться и опять двигаться боком, пытаясь цепляться за стену лопатками. Но путь до следующего окна был недолгим, составлял всего-то пару метров.

Второе окно было закрыто, но из кабинета доносился скрип досок пола. Человек, который там находился, видимо, считал, что идеомоторный акт, каковым ходьба от стены до стены и является, помогает лучше соображать.

Тут, наверное, стоит сказать, что любой идеомоторный акт сводится к появлению нервных импульсов, обеспечивающих движение, как только возникает представление о нем. Стоит только человеку один раз подумать о том, что ему следует идти или бежать, как его ноги сами начинают выполнять все необходимые движения. Их обладатель может при этом думать о чем угодно.

В этом, вероятно, хозяин кабинета был прав. Человек в вязаной шапочке по себе знал, что ему лучше и яснее всего думается именно во время бега или какой-то монотонной работы. Когда-то ему даже стихи удавалось сочинять в такие моменты. Правда, их он не записывал, но знал силу идеомоторного акта, прекрасно понимал, откуда в его голову приходят образы и рифмы. А между ходьбой и бегом разница, в принципе, небольшая. Она сводится только лишь к скорости перемещения нижних конечностей.

Но здесь, в этом кабинете, не господствовало возбуждение, отвлекающее внимание, поэтому можно было ожидать каких-то неприятностей. Мужчине пришлось проявить повышенную осторожность. Он все так же подсунул пальцы под оконный слив, держался ими и передвигался чуть ли не по сантиметру в сторону следующего окна, которое и интересовало его.

Человек в вязаной шапочке с этой задачей справился, хотя и не сказать, что без проблем. Раньше, на тренировках, он спокойно проходил гусиным шагом больше километра. Теперь же бедра его начали быстро затекать и забиваться ватой. Похоже, сказывалось общее напряжение и непривычно короткий шаг.

Но это мужчину не останавливало. Теперь, после передвижения в согнутом положении, переход по трубе, когда он опять держался за стену лопатками, показался ему довольно легким.

Человек в вязаной шапочке знал, что хозяин кабинета, нужного ему, уехал. Он сам видел, как тот садился в машину, которая выехала из гаража через арку. Тем не менее, добравшись до окна, этот субъект сначала предпочел как можно аккуратнее заглянуть за занавеску. Для этого ему пришлось двумя руками взяться за оконный слив, присесть и чуть приподняться на цыпочки. Весь кабинет так был виден очень хорошо. В нем, как мужчина и ожидал, никого не оказалось.

Окно этого помещения было приоткрыто. Человек в вязаной шапочке, разумеется, не рассчитывал на такой вот подарок судьбы и загодя приготовил инструмент. Это был циркуль на присоске. Колесико с алмазным напылением очерчивало по стеклу окружность, в которую потом можно просунуть руку, чтобы открыть окно. Эта штуковина лежала в кармашке рюкзака, который висел у мужчины на плечах, но не за спиной, как это обычно бывает, а спереди, чтобы не мешал при передвижении по трубе держаться за стену.

Забраться в открытое окно было делом нескольких секунд. Мужчине для этого пришлось всего лишь пошире распахнуть створку.

Вторая стояла