Читать книгу "Сборник 2019 года. Том 7 - Михаил Михайлович Жванецкий"

быть безотказно.

Мы же на них надеялись.

Мы же на них рассчитывали.

Мы же им верили.

Как же? Что же? Нам, что ли, производить? Вы представляете? Я вообще не представляю. Это же замкнутый круг. Это хуже, чем раньше… Раньше нашего не было, а там было не достать. И всё в порядке: значит, памперса не знаем, стираем в тазу – всё в порядке.

А сейчас же другое дело. У нас нет по-прежнему, а там – низкого качества.

Куда бежать?

Я надеюсь, они не доведут нас до того, чтоб мы сами кондиционер клепали. Мы же хотим жить как люди и одеваться как люди.

И питаться как люди.

И умываться как люди.

И развлекаться как люди.

И кататься как люди.

И лечиться как люди.

А отечественными разработками ни питаться, ни лечиться, ни одеваться, ни умываться, ни кататься – только разбираться.

Господа, держите качество, не доводите до крайностей. А эти жалкие попытки заинтересовать? Кого?.. Нас?.. Чем? Деньгами?

Нас не запугаешь и не заинтересуешь.

Копать не любим.

Производить не можем.

Долго что-то делать – не хотим.

Невысоко, неглубоко и быстро – пожалуйста, и то если этим потом не пользоваться.

А если пользоваться – это надо как-то всей страной одну штуку, и чтоб на один раз, и чтоб потом никаких претензий.

Опять и опять говорю – мы уже с удовольствием не работаем. И с удовольствием наблюдаем за беспомощными попытками нас заинтересовать, мобилизовать и запугать.

Господа! Позвольте, позвольте пройти в Европейский союз… Как туда?.. Прямо и направо?.. А говорили, налево… Ну, народ.

Надо проверить, почему в выходные Москва пустеет, и внедрить это в будни.

На пустынном берегу шептались две девушки.

Как говорят в Одессе: я вчера получил такое удовольствие, чтоб не дождаться умереть.

– Может ли быть умный таким бездарным?

– Может. Если он не заинтересован.

Хорошая у тебя работа, депутат.

Рот закрыл, и ты свободен.

Государственная экономика такая: что бы ты ни сделал, ты получаешь от мамы рубль на конфеты.

Капитан:

– Круиз. Поселили случайно двух мужчин и двух женщин в одной каюте. Крики, протест… Я являюсь до отхода, говорю: «Не волнуйтесь. Потерпите одну ночь. Я вас расселю».

В следующий раз являюсь через три дня.

– Что? Кто? Зачем? …Всё в порядке!

Главное – выдержка!

Я делал карьеру.

Он мне завидовал.

Он рвался.

Он подражал.

Он списывал.

Тогда я специально для него сделал ошибку.

И он отстал на пять лет общего режима.

– Папа, ты видел?

– Да, Митя, наш пёс – левша!

В чём разница между мной и чиновником?

Мы оба сидим за столом.

Только я просто сижу, а он – должен сидеть.

Принял яд и передумал.

По стране хлопки, похожие на аплодисменты.

Это лопается терпение.

Он ошибался только в людях, остальное мог предвидеть.

Когда мужчина говорит: «Я люблю женщин», – он любит себя.

Когда он говорит: «Я люблю эту женщину», – он любит её.

Я за то, чтобы внести в Библию: у каждого из женатых четыре ноги, два сердца, две головы.

Что у нас не изменяется – это перспективы.

Когда мы сняли чадру – не мы увидели мир, а мир увидел нас.

В итальянском кафе плакат.

Где очень просто написано.

Иисус Христос – еврей.

Твоя машина – немецкая.

Твой телевизор – японский.

Твои деньги – американские.

Демократия, при которой ты живёшь, – греческая.

Кофе, который ты пьёшь, – бразильский.

Берег, куда ты едешь в отпуск, – турецкий.

Цифры, которые ты пишешь, – арабские.

Буквы твои – кириллица.

Почему же твой сосед не может быть другой национальности?

Гусману от Жванецкого

Дорогой Юлик Соломонович!

Своим 60-летием ты нас не испугаешь, хотя, конечно, неприятно…

Ну, ведь и все другие туда ползут.

А некоторые ползут дальше и быстрее.

Мы все на постоянном расстоянии друг от друга.

Так и ползём от «Ники» до «Ники», от колита до гастрита, от компромисса до ишиаса.

С горячей закуской и остывшей любовью.

В этом состоянии нас радуют только результаты анализов.

Держи взгляд и береги юмор!

Остального не жалко.

Обидно, что это настигло тебя как раз в расцвете духовных и растрате физических сил.

Внезапность даты потрясает.

Ты один из немногих, с кем хочется говорить и у которого, отфильтровав шутки и ужимки, можно выцедить смысл.

Вот скажи мне, кто следит за балансом в нашей жизни?

Сейчас, когда столько всего в магазинах, стало не хватать взгляда, слова, тёплого рукопожатия и простого: «Ты где пропадал?» – чего было так много, когда не хватало еды и одежды.

Видимо, засыпаны мы последними известиями, которые никак не становятся последними.

И опять возникли очереди.

Чтоб просто подойти к другу…

К тебе, Юлик, и, разгребя бессмысленность, ухватить твою руку и сказать:

– Поздравляю, мой дорогой!

Будь всегда неподалёку.

Как и я.

Твой

Жванецкий.

Цель

Все оглядываются.

Воробей сядет на балкон и оглядывается.

Ест и оглядывается.

Пьёт и оглядывается.

Летит – не оглядывается. Потому что надо лететь.

А сидит – оглядывается, чтоб не напали, не сожрали… Кто? Да любой…

Он же маленький, а все большие.

И орёл – большой – тоже оглядывается… Зачем? А чтоб сожрать кого.

Кого? Да любого.

У него в глазах: «Где тот воробей?»

А воробей: «Где тот орёл?»

«Где тот кот?», «Где тут все?»

Человек оглядывается часто и подолгу. Разбогател – оглядывается, чтоб не украли. Обеднел – оглядывается, чтоб украсть.

Олигарх оглядывается всегда и везде. В машине, в постели – везде оглядывается и переспрашивает: