Читать книгу "Призраки в ночи - Владимир Алексеевич Колганов"

первенства» сопернику, а потом возникает подозрение, что был категорически не прав. Ещё хуже, если потом словно бы читаешь вопрос в её глазах: «Зачем ты это сделал?» А что могу ответить — сказать, мол, не уверен, что у нас что-нибудь получится? По сути, так оно и есть, я не уверен, но кто знает, может быть, имело смысл попробовать. И всё же, одно дело — низкотемпературный эксперимент в лаборатории Физпроблем, и совсем другое — экспериментировать на людях. Впрочем, ещё Пушкин написал, что «опыт — сын ошибок трудных».

Глава 5. Непредназначенная суть

Юля — это особый случай, даже не случай, а непредназначенная суть, так мне казалось поначалу. Я даже картину написал с таким названием — женщина с полуобнажённой грудью, чем-то похожая на Юлю, а на заднем плане ещё одна фигура, что должно символизировать её изменчивую сущность. Потом имел наглость эту картину ей презентовать, а муж сначала собирался «рыло мне начистить», но потом хвастал таким приобретением — что ни гость, то признаёт: эта картина самое ценное, что есть в вашем доме. Где она теперь? Наверняка пылится где-нибудь в чулане. Кстати, это та самая Нинкина подружка, которая не давала мне спать, выстукивала что-то похожее на азбуку Морзе, сидя со своим партнёром на кухо́нном табурете.

В тот год, когда я познакомился с Нинкой и Олегом, вместе с ними в Новый Свет приехала и Юля. Муж, занятый по службе, отпустил её с условием, что Олег присмотрит — как бы не позволила себе чего-то лишнего. Видимо, «надзиратель» проморгал, слегка недоработал — вечером на танцах Юля сама выбрала меня, а потом до глубокой ночи мы целовались на пляже, впрочем, все мои попытки пойти немного дальше, она категорически отвергла. Не исключено, что был недостаточно настойчив, да и место не совсем подходящее — то ли дело на горке, вдали от посторонних глаз.

История имела продолжение в Москве, причём напоминала какую-то фантасмагорию — то вместе с Лёвой, её мужем, развлекаемся в одной компании, а потом втайне от него я встречаюсь с Юлей. Вообще говоря, это заслуживает порицания, но я же обозначил своё отношение к Юле в названии главы, что указывает на некую раздвоенность моего сознания. Это как в известном словосочетании «казнить нельзя помиловать», смысл которого меняется в зависимости от того, где поставить точку. Вот и здесь примерно то же самое: любить нельзя расстаться.

Эта раздвоенность иногда принимала комические формы. Как-то я пригласил Юлю в компанию моего приятеля, но заранее предупредил, что надо бы ей снять обручальное кольцо, а то пойдёт слух, будто я соблазняю чужих жён. Потом, заметив, что приятель положил на неё глаз, попросил опять надеть — надеялся, что хотя бы это защитит её от приставаний, поскольку устраивать потасовку в чужом доме я не собирался. Когда опасность миновала, снова предложил снять кольцо — приятель потом допытывался, замужем она или всё же нет, но я так и оставил его в полном неведении.

Вот эта моя нерешительность, неспособность принять нужное решение сыграла со мной злую шутку — вскоре Лёва «сделал Юле ребёнка». Увести у мужа жену — такое случается сплошь и рядом, тут нет ничего зазорного, если познакомился с ней ещё того, как узнал о его существовании. Однако можно ли оставить ребёнка без матери или отца? Для меня это совершенно неприемлемо. Поэтому в дальнейшем наш роман перешёл в некую вялотекущую фазу — вроде бы любовники, но без малейшей перспективы стать мужем и женой. Так я рассуждал, а вот у Юли было совсем иное мнение, но до поры до времени, пока не подрос сын, молчала. Так постепенно наши отношения сошли на нет, да и с Нинкой тоже не встречались.

Но как-то она звонит:

— Приезжай! Тут все наши собрались, будем тебе рады. И гитару прихвати.

Я к тому времени уже почти не «музицировал», но отказать не смог, хотя смутило то, что больно уж смахивает это на кутёж зажиточных купцов, когда никак не обойтись без приглашения цыган. И вот вхожу — не успел снять шубу, как Юля бросается в объятия:

— Ну здравствуй!

Словно бы несколько лет ожидала этой встречи. А за столом её муж, Нинка со своим Гариком, и ещё какой-то парень, даже не представился. Только чуть позже Гарик объяснил, что это его личный шофёр. Судя по всему, Нинкин муж поймал за хвост удачу, но меня это мало интересовало. Пару романсов всё же спел, однако публика была разочарована, чему я ничуть не удивлён — если среди присутствующих нет той, ради которой я пою, вдохновение, сколько ни зови, не явится. На этом всё закончилось — не зря же говорят, что нельзя войти в реку второй раз. Да я и не пытался.

Вот если бы пел для Любы… Но с ней всё было по-другому. Она не брала меня под руку, не приглашала танцевать, я даже ни разу её не поцеловал — не мог же целовать картину да Винчи, даже украдкой, улучив момент, когда посетителей в картинной галерее не было. Да и что толку, если «Монна Лиза» защищена пуленепробиваемым стеклом? Люба тоже была неприступна, хотя иногда казалось, что стоит только сделать шаг и всё изменится.

Познакомились мы опять же в Новом Свете — там всё гораздо проще и люди сближаются куда быстрее, чем в Москве. По крайней мере легче понять, что за человек перед тобой, однако Люба так и осталась для меня загадкой. Вроде бы ухаживаний не отвергает, но стоит себя уверить в том, что нашёл к её сердцу путь, как эта тропинка исчезает, словно бы её и не было. А Люба только улыбается — почти как Монна Лиза.

Как-то пригласила меня на день рождения, и вот сижу за столом рядом с ней, и вдруг чувствую, что её колено упирается в моё бедро. То ли она заигрывает со мной, что-то обещает, не произнося ни слова, то ли решила подшутить — я возомню бог знает что, а она потом прилюдно высмеет. Так я и не решил, как на это прикосновение её колена реагировать. Может, это какой-то неизвестный мне язык общения, вроде языка цветов, но скорее всего она просто коллекционировала поклонников — для начинающей актрисы это самое оно. Ну ведь не станешь же «блудить» с каждым мужиком из тех, что в зрительном зале, а без почитателей таланта не сделаешь карьеры. Это в том случае, если