Читать книгу "Отон-лучник - Александр Дюма"

— Да, получил, — отвечал священник, — но лишь одному человеку: ландграфу Годесбергскому.

— Так садитесь на моего Ганса, — предложил ему Карл, соскакивая с коня, — и отправимся к нему.

— Что вы такое делаете, брат мой? — удивился священник, не привыкший путешествовать столь роскошным способом.

— Садитесь, садитесь, святой отец, — настаивал граф, — никто не посмеет сказать, что такой несчастный грешник, как я, едет верхом, когда слуга Божий идет пешком.

С этими словами он помог священнику подняться в седло и, как ни сопротивлялся смиренный всадник, под уздцы повел скакуна к замку Годесберг. Добравшись туда, Карл, против обыкновения, доверил Ганса слугам и повел священника к ландграфу, по-прежнему сидевшему в том же кресле в той же комнате, хотя со времени отъезда Карла прошло уже семь часов. Заслышав шум шагов, ландграф поднял бледное лицо и с недоумением устремил свой взор на гостей.

— Брат! — обратился к нему Карл. — Этот достойный слуга Божий перескажет тебе исповедь, принятую им только что in extremis[1].

— Кто же умер? — вскричал ландграф, побледнев еще более.

— Готфрид, — отвечал рыцарь.

— Но кто убил его? — прошептал ландграф.

— Я, — ответил Карл и спокойно вышел из комнаты, притворив за собой дверь и оставив ландграфа наедине со священником.

Вот что поведал священник ландграфу.

В Палестине Готфрид познакомился с одним немецким рыцарем родом из-под Кёльна. Звали рыцаря Эрнест фон Хунинген. То был человек суровый и строгий. В Мальтийском ордене, куда он вступил пятнадцать лет назад, он славился своей горячей верой, честностью и отвагой.

В Сен-Жан-д'Акре, где оба они сражались бок о бок, Эрнест был смертельно ранен. Готфрид, увидев, что он рухнул наземь, вынес его с поля боя, а сам вновь ринулся на врага.

Когда битва закончилась, Готфрид вернулся к себе в палатку, чтобы переодеться, но едва он переступил порог, как за ним прислали от мессира Эрнеста фон Хунингена: тот чувствовал, что смерть близка, и непременно хотел повидать Готфрида.

Тот поспешил на зов и застал раненого в сильнейшей лихорадке (она вскоре и погубила его). Эрнест, понимая, что наступает его смертный час, попросил друга об одной услуге.

В молодости, когда ему исполнилось двадцать лет, он полюбил одну молодую девушку, и чувство его не осталось безответным. Но в семье он был самым младшим ребенком, у него не было ни титула, ни состояния, и потому ему не удалось получить ее в жены. В отчаянии влюбленные забыли, что им не суждено стать супругами, и от их любви родился сын, которому не дано было носить ни имени отца, ни имени матери.

Через некоторое время родители девушки принудили ее выйти замуж за знатного и богатого вельможу. Эрнест тем временем уехал. Добравшись до Мальты, он задержался там ровно настолько, чтобы успеть принять посвящение в рыцари Мальтийского ордена, и с тех пор сражался в Палестине. Господь вознаградил его отвагу: прожив жизнь в святости, Эрнест удостоился мученической кончины.

Эрнест передал Готфриду документ, передававший все его имущество сыну Альберту, всего на сумму около шестидесяти тысяч флоринов. Мать Альберта скончалась шесть лет назад, и потому рыцарь счел возможным открыть ее истинное имя, дабы облегчить поиски наследника. Матерью Альберта была графиня Ронсдорф.

Готфрид вернулся в Германию, намереваясь исполнить последнюю волю друга. Но, приехав в замок своего родственника ландграфа и узнав о том, как обстояли там дела, он тут же сообразил, какую выгоду можно извлечь из тайны, обладателем которой он оказался. У ландграфа не было других детей, кроме сына, и если бы удалось удалить Отона и Эмму, Готфрид мог стать единственным наследником графа.

Мы уже видели, как он преуспел в своем замысле, пока не встретил в Роландсвертском овраге графа Карла фон Хомбурга.

— Карл! Карл! — вскричал ландграф, бросаясь как безумный в коридор, где его ждал верный боевой товарищ. — Карл! Он был ей не любовником: он был ей братом!

И ландграф тут же распорядился вернуть в Годесберг Эмму и Отона, послав с этой целью двух гонцов — одного вверх по течению Рейна, другого вниз по реке.

Первый из них вернулся той же ночью. Эмма, столь давно страдающая и накануне столь тяжко оскорбленная, просила разрешения окончить свои дни в монастыре, где прошла ее юность, и грозила воспользоваться правом неприкосновенности святой обители, если муж не посчитается с ее желанием.

На рассвете возвратился второй гонец; вместе с ним в замок пришел вооруженный отряд, который должен был доставить Отона в Кирберг. Но Отона с ними не было: ночью, когда отряд спускался вниз по реке, Отон, прекрасно знавший, куда и зачем его везут, воспользовавшись минутой, пока внимание экипажа было приковано к маневрам барки на стремнине, бросился в воду и исчез.

III

Однако беды ландграфа были не так велики, как ему казалось. Отон бросился в пучину, желая не смерти, а свободы. Юноша вырос на берегу реки, и древний седой Рейн был для него другом, с которым он слишком часто мерился силами, чтобы его бояться. Итак, он нырнул как можно глубже и плыл под водой, пока хватило дыхания, а когда вынырнул, чтобы перевести дух, барка была уже очень далеко и приставленные к нему воины, не увидев беглеца в беспросветной темноте, решили, что река стала ему могилой.

Отон быстро добрался до берега. Ночь была холодной, а он весь вымок и нуждался в тепле очага и ночлеге. Посему он постучался в первое же освещенное окошко и назвался заблудившимся путником. Шел проливной дождь, так что его мокрая одежда не вызвала никаких подозрений и хозяева приняли гостя с истинно немецким радушием и без лишних расспросов.

На рассвете следующего дня он двинулся в Кёльн. День был воскресный, и, когда юноша вошел в город, колокола звонили к мессе, а горожане стекались к церкви. Смешавшись с толпой, туда же направился и Отон: ему было о ком помолиться. Во-первых, об отце, который из-за страшного заблуждения потерял всех близких. Во-вторых, о матери, томившейся теперь в монастыре… Наконец, о себе самом — свободу он себе вернул, но, прожив все свои годы в отцовском замке, теперь оказался совершенно беззащитным в огромном неведомом мире. Итак, Отон молился, спрятавшись за колонной: Годесберг был совсем недалеко, и дворяне, еще вчера пировавшие там, могли узнать юношу, не говоря уже о самом архиепископе Кёльнском, мессире Вальране Юлихском, числившемся среди старинных и вернейших друзей ландграфа Людвига.

Сотворив молитву, Отон решился оглядеться по сторонам и с удивлением обнаружил среди прихожан множество иноземных лучников. Ему даже показалось, будто он попал на богослужение в честь святого Себастьяна, покровителя корпорации лучников. Он обратился с вопросом к соседу и узнал, что лучники собираются на ежегодное состязание в меткости, а устраивает его князь Адольф Киевский, один из самых богатых и знатных сеньоров от Страсбурга до Неймегена.