Читать книгу "Махинации самозванца - Илья Николаевич Романов"

самому на душе приятно, как будто сам подарок получил.

В остальном приятного от объезда моих владений было мало. Конечно, осмотр долины можно было сделать гораздо быстрее, но я старался вникнуть во все мелочи. Разговаривал с крестьянами. Смотрел в опустевшие глаза родичей, тех, у кого защищавшие долину мужики не вернулись.

Сейчас я, по идее, должен вам что-то красиво соврать, что в деревнях все на меня смотрели как на бога на земле, светило солнышко и слезы превращались в улыбки. «Сам барин пожаловал, теперь всё будет хорошо». Ага, коленвал мне с проворотом в зад, если бы всё было так.

Собственно, из-за большого числа убитых мужиков у меня на одну глобальную проблему больше. Вы хоть представляете, какая задница начинается при посевной?!

По идее, по местным законам и обычаям, я вдовам и сиротам ничем не обязан. Ну, максимум могу освободить от налогов на время. Уже за это мне все будут благодарны, но я-то не местный. Я по-другому всё воспринимаю. Я не представляю, как беременная баба с выводком мелких спиногрызов с плугом может управиться.

В общем, надо будет на днях пораскинуть мозгами, что тут можно сделать. Слава богу, что на раздумья у меня ещё есть время. Посевная хоть и скоро, но и не в ближайшие недели.

Кто-то сейчас прослезился и подумал, что я весь такой правильный и сентиментальный. Ну, как сказать. Тут тоже всё неоднозначно. Я временами бываю такой скотиной, что лучше бы вы не знали. А тут прагматизм и остатки совести совместно меня грызут. Если кто не понял, в чём прагматизм, то я пояснять не буду. Не маленькие. Сами должны видеть несколько прагматичных аспектов сентиментальных поступков.

Впрочем, на себя наговаривать особо тоже не буду. Мне стыдно за такие большие потери. Пусть даже в этом нет моей вины. Слишком много к нам гостей пожаловало. Взяли бы долину на меч. Бабы большей частью, думаю, уцелели бы. Хоть и помятыми. Совсем другие расклады для мужиков и ребятни из тех, кто дорос до чеки тележной[3]. Не дети. Должны понимать. Тут так принято.

Ладно, в сторону сопли про вдов и сирот. Расскажу лучше про то, от чего у меня голова распухла и взорвалась. Для начала краткий ликбез. Баронство богато населением. По последней переписи, до штурмов было более двух с половиной тысяч только крестьян. И это не считая ремесленников и дружины. Целых одиннадцать деревень. Если кто не понял, то это крайне некисло для пограничного баронства.

Меня сейчас должна распирать жаба от осознания своей значимости, но не всё так радужно. В шести довольно крупных деревнях по местным нормам живут неплохо. Свой скот, птица, крепкие хозяйства. Живи и радуйся, если бы не постоянная тревога, что с первым же серьёзным набегом это всё пеплом покроется. Ещё одна деревушка – живёт приемлемо.

От посещения остальных четырёх деревень я, мягко говоря… Был не в самых хороших впечатлениях. Впечатления были херовые. Там, можно сказать, последний уй без соли едят. Я даже поначалу хотел устроить взбучку своим вассалам, но вовремя опомнился. Мне что, до кучи, второй волны декабристов не хватает?!

Тут так заведено: «Вассал моего вассала – не мой вассал». Я волен решать что-то только со своими данниками, подчинёнными и рыцарями. За вассалов – моих рыцарей я не только не держу ответ, но и не вправе гнобить рыцарей за хреновое ведение хозяйств в их деревнях. Местные меня в этом просто не поймут. Рубить же шашкой каждого, кто привык жить по обычаям их предков, крайне глупо. Фиг с ним, что орков через долину пропустил. Тут большинство понимает, что выбора особого и не было. И совсем другое дело, когда я в период краткого затишья начну свои порядки заводить, идущие вразрез с местным «Домостроем».

Был такой император, Павел Первый. За четыре года своего правления много умного сделал, хотя и херни, конечно, наворотил. И где он сейчас? Убит табакеркой в висок. Заговорщиков возглавлял его сын Сашка Первый, который охренел, что батя сдох. Ему же обещали, что крови не будет.

А за день до этого в Англии вышла газетка, что Павел Первый мёртв, переворот. В Лондоне, куда по морю минимум две недели плыть… А дурачок Сашка Первый всю жизнь мучился совестью, что он отцеубийца. Грех, за который прощения нет. Самоубийц просто вне кладбища хоронят, и они автоматически в аду. А тут такой косяк, что самоубийцы – пушистые котятки по сравнению с кучей говна…

После этого этот клоун навязал свой план (с советами от австрийцев) на план Аустерлица. Кутузов, который ничего не решал в битве, принял на себя весь позор поражения. Весь Запад кричал о гениальности Наполеона, выигравшего при противостоянии сил один к трём.

После, когда в восемьсот двенадцатом Наполеон отступал за Березину, которую ещё льды не сковали, всё свалили на ужасные морозы. Его папашу, Пашку-реформатора, за меньшие косяки убили…

В общем, хотелось кое-кому прописать в зубы, причём с ноги. Но нельзя. Моя власть – пока фикция и на этом же местном «Домострое» стоит. Нельзя рубить сук, на котором сидишь. Если ты живёшь среди людей, которые «живут по понятиям, то нельзя по прихоти на эти понятия с прибором класть. При таких попытках любой тебя втихаря задавит, даже если ты «пахан». Не низы, так второй или третий после тебя, тихо «приговорят».

Ну, нет пока за мной достаточного количества людей, чтобы за всем уследить. Будет костяк людей, на которых можно опереться, тогда и реформы будут…

В общем, я не стал рубить с плеча. Морщился от нищеты и уезжал дальше. Даже в дома не стал заходить. Мне и по внешним видам подворий было всё понятно. Единственное, что я мог, это обещать самому себе, что это временно. Обещал себе и старался гнать от себя мысль, что «нет ничего более вечного, чем что-либо временное».

Признаться, самым сильным моим желанием во время объезда баронства было просто и тупо нажраться. Я бы пояснил, но большинство не догонят мои загоны. Также большинство не поймёт и то, почему я не нажрался. Да мне, если честно, и некогда было. Это Адрус, скотина, уже второй день не просыхает. Сынку графа можно, а мне пока нельзя расслабить булки.

Минуло уже пять дней, как орки покинули долину, а мне всё некогда основательно горло промочить. Как правильно говорил Антеро: «Взять это одно, а удержать другое».

Глава 2

О том,