Читать книгу "Толпа - Эмили Эдвардс"

в салатницу, чтобы наполнить маленькие миски, и Чарли бьет его по руке:

— Он же знает, что это я люблю делать! — вопит он, обращаясь к маме.

Театрально вздохнув, Элизабет говорит:

— Макс, ты знаешь правило: кто убирает со стола, тот и накладывает сладкое. Не расстраивай брата.

Воцаряется мир, дети склоняются над своими порциями, и тут в дверях кухни появляется высокая фигура и раздается голос Джека: «Сюрприз!»

Из-за стола раздаются крики «Папа!», и вот уже Джек, звучно перецеловав всех четверых, останавливается, чтобы тайком быть представленным Ромашке, а Элизабет, взглянув на часы, замечает:

— Ты сегодня рано.

Щеки Джека едва заметно розовеют, но он ничего не говорит. Теперь он демонстративно целует всех взрослых — даже Эша в обе щеки. Чарли и Макс хохочут. Эш наливает приятелю вина, и Джек тянет галстук, чтобы ослабить узел. Нет, он еще не готов сесть, энергия так и бурлит в нем. Брай предлагает ему чипсы, но Джек качает головой и похлопывает себя по едва начавшему округляться животу.

— Нет, спасибо, плотно пообедал.

Джек работает в Лондоне на китайскую строительную компанию, что Брай всегда казалось несовместимым с его пижонским видом и обходительными манерами. Эш считает, что китайцы именно поэтому его и наняли. («Они его охренеть как любят — он их рыжий Хью Грант».)

— Много работы? — спрашивает Элизабет, потянувшись за чипсами.

— Как всегда, — отвечает Джек, не глядя жене в глаза. — Так вот, значит, чем ваша дружная компания тут занимается! Попиваете вино на солнышке, пока я вкалываю?

— Все так, приятель, все так, — говорит Эш, откидывается на спинку скамейки, опускает на глаза солнечные очки и одной рукой обнимает Брай за плечи.

Элизабет хохочет, как будто предположение Джека — самая нелепая вещь, которую она слышала, и пускается в рассказ о том, как прошло совещание в городском совете.

— Так что нам придется заполнить еще одну форму, о которой раньше никто не упоминал. Это так на них похоже!..

Элизабет рассказывает, а Брай прислушивается к ощущению теплой руки Эша на плече и пытается вспомнить, когда в последний раз приходила домой, полная энергии и энтузиазма, которые дарит работа. Когда они с Эшем познакомились, она была продюсером документальных фильмов, работала над «социально значимыми репортажами для среднего класса», как называл их Эш, хотя на самом деле имел в виду «довольно дерьмовые фильмы, снятые скрытой камерой». Она делала передачи о незаметной для посторонних глаз работе медсестер, о жизни в тюрьмах и вместе со знакомым режиссером основала собственную компанию, «Пул Продакшн»… и вдруг обнаружила, что беременна. Коллеги узнали об этом, когда Брай разрыдалась, отказавшись от бокала шампанского во время празднования их первого заказа — документалки о работниках метро, которую должны были показать в три часа дня в воскресном эфире. Брай была на восьмом месяце, когда начались съемки, и на первой неделе девятого месяца, когда окончательно смирилась с тем, что фильм не закончит. Если бы они остались в Лондоне, она могла бы потом вернуться к работе, но «Пул Продакшн» теперь процветает, и должность Брай кому-то отдали.

Сначала Брай была поглощена отношениями с Эшем: переездом из Лондона, Тео и Брэном (его сыновьями от первого брака), Альбой и даже выбором плитки в прихожую и работой в саду. После того как они прожили в Фарли несколько месяцев, она попыталась отдать Альбу в ясли, заявив, что хочет преподавать йогу. Но Альба так плакала, когда Брай, собравшись с духом, радостно махала ей на прощание, что потом Брай весь день была как на иголках и, изучая дыхательную гимнастику и медитацию, думала только о том, как зареванная Альба сидит, забившись в угол, и никто не обращает на нее внимания. Брай решила, что йога подождет, а она все силы бросит на то, чтобы стать супермамой. Она будет сидеть с Альбой, научится вкусно готовить, будет играть с дочерью в развивающие игры и вязать крючком. Но супермамой она так и не стала; во всяком случае, пока.

В последний год, особенно когда Альба начала ходить в детский сад, свободное время стало казаться Брай бременем, а не благом. Она давно заметила, что тратит на такие простые вещи, как нарезать бутерброды или оплатить счета, в три раза больше времени, чем Элизабет. Кажется, будто время утекает сквозь пальцы, беспорядочно и неудержимо. И она заметила, что с Эшем творится то же самое. Жизнь обвисает вокруг него, будто складки кожи. Он руководил перепланировкой и отделкой их нового жилища, а теперь несколько раз в неделю консультирует клиентов из дома — и они слишком много времени проводят вместе. В этом и заключается их проблема.

Эш убирает руку с ее плеча и подергивает короткую седую бородку — признак того, что он чувствует себя не в своей тарелке. Возможно, догадывается, о чем она думает. Он встает из-за стола, и Альба, хохоча, заставляет его съесть полную ложку салата. Клемми просит у Элизабет разрешения выйти из-за стола и забирается на колени к отцу. Макс в шутку пинает Чарли под зад, пока они уносят на кухню пустые миски, а потом они с криками мчатся к своим воротцам для крикета. Когда мальчишки убегают, Альба просит добавки десерта и, отпихнув Эша, тихо сидит, сосредоточенно качая головой. Жуя кусочки апельсина и банана, она напевает только что сочиненную песню. Брай замечает, как Элизабет бросает быстрый взгляд на Альбу. Если бы Альба была дочкой Элизабет, та велела бы ей не петь с набитым ртом, но Брай перехватывает ее взгляд и без слов напоминает ей, что они договорились с уважением относиться к чужим методам воспитания детей. Они занимаются этим вот уже двадцать лет: признают, что между ними есть разница, обсуждают ее настолько подробно, насколько это возможно, а затем, как благородные рыцари, опускают мечи и спокойно расходятся.

— Тетя Брай, сюда, маленькая Альба, быстрее! Смотрите — у Ромашки появилась семья!

Клемми стоит у яблони в дальнем конце сада. Альба набирает в грудь воздуха, сжимает кулачки и со всех ног бежит туда. Брай идет за ней следом, чувствуя, как прохладна трава под босыми ногами и как тепло у нее на душе.

«Да, вот оно, — думает она, — вот оно, мое счастье». И чувствует, что вся ее жизнь — это одно радостное мгновение.

2 июля 2019 года