Читать книгу "Нарциссическая семья: диагностика и лечение - Стефани Дональдсон-Прессман"

class="p1">В нарциссической семье, большинство из того, что случается, можно назвать “вполне хорошим”, но эмоциональное подкрепление отсутствует. Эмоциональные потребности детей не получают насыщения, потому что родители не сосредоточены на том, чтобы их насытить. Вместо того чтобы являть собой благосклонное, ласковое и отражающее действительность зеркало для своих детей, нарциссические родители представляют собой зеркало, отражающее их собственные потребности и ожидающее при этом, чтобы дети реагировали на эти потребности. Фокус сбит, перспектива искажена, и дети растут, чувствуя себя неполноценными, неправильными, виноватыми.

Когда человек воспитывается так, что не может доверять стабильности, безопасности и справедливости своего мира, то он привыкает не доверять своим чувствам, восприятию и ценности. Когда человек воспитывается как реагирующее/отражающее существо — как Эхо из легенды, — то он не приобретает навыков для того, чтобы жить жизнью, приносящей удовлетворение.

Глава 2. Особенности нарциссической семьи

В нарциссической семье потребности родителей ставятся на первое место. Состоит ли семья из двух фактических родителей, одного фактического родителя и отчима/мачехи, родителя-одиночки, одного родителя и сожителя/сожительницы, одного родителя и родственника (ов), приёмных родителей, бабушки и с дедушкой, или представляет собой любое иное сочетание, не суть важно; важно другое: способность родительской системы — или, что точнее, ее неспособность сосредоточиться на потребностях ребенка или детей — вот фактор, определяющий нарциссическую семью как таковую. В первой главе мы упоминали две категории нарциссических семей: открыто-нарциссические и скрыто-нарциссические. Так как все нарциссические семьи попадают либо в одну, либо в другую категорию, мы начинаем рассмотрение каждой из них.

Открыто-нарциссические семьи

Открыто-нарциссические семьи относительно легко распознать врачу, поскольку это классические "дисфункциональные" семьи. Эти семьи характеризуются родительскими системами, которые связаны с алкоголем или наркотиками, физическим или сексуальным злоупотреблением, преступностью, явными психическими заболеваниями (с историей помещения в стационар или тяжелых депрессий, например), и/или отличаются полным пренебрежением. (Более всестороннее обсуждение нюансов, имеющих значение для лечения взрослых, выросших в нарциссических семьях с травматическими злоупотреблениями, содержится в восьмой главе)

В этих семьях родительская система настолько самопоглощена, что трудность может представлять удовлетворение даже наиболее базовых потребностей детей (в пище, одежде, убежище, и безопасности). Ребенок, рожденный в открыто-нарциссической семье, становится реактивным/отражательным очень рано, часто с раннего детства, или с начала глубокой дисфункции родительской системы.

Семейная Тайна

Возможно единственная выдающаяся особенность этих семей — семейная тайна. Чтобы отвечать на высказанные или невысказанные потребности родителей, дети скрывают злоупотребление или пренебрежение от посторонних и, часто, друг от друга. Вместо того, чтобы объединиться для поддержки, дети в этих семьях часто отгораживаются друг от друга. «Тайна» слишком страшна для обсуждения, даже между собой.

Как показывает врачебная практика, у взрослых, воспитанных в открыто-нарциссических семьях, может сохраняться весьма небольшое число воспоминаний о детстве. Когда такие люди отвечают на вопросы о семьях, где они росли, обычны утверждения, типа приведенных ниже:

«По правде говоря, я не слишком много помню об этом. Думаю, у нас была довольно нормальная семья. Я хочу сказать, нас наказывали, если мы делали что-то не так — отец брал ремень. Но мы заслуживали порки». Это слова Бена, сказанные им на раннем этапе лечения. Бена злобно и регулярно избивал отец, с раннего детства и до середины юности, пока Бен не стал крупнее и сильнее своего отца. Эмоциональное издевательство со стороны обоих родителей продолжалось, и было столь же, если не более, разрушительным.

«Мой отец был тот еще гад. Но он не причинял мне слишком много зла; моим братьям было намного хуже. А вот мама была просто золото; она — все еще мой лучший друг. У нас было много хороших деньков. Я не очень много помню из того времени».

Это слова Эйлин, сказанные ею на раннем этапе лечения. Ее отец-алкоголик избивал всех детей, а мать смотрела на это. Отец оскорблял Эйлин как только мог и выбрал ее объектом садистских наказаний, например, застрелил ее собаку и положил ошейник на подушку возле головы, пока она спала. Когда Эйлин пыталась говорить с матерью об этих избиениях, особенно ее младшего брата, которые едва не умер от побоев, ее мать заставляла ее молчать, говоря, «ты только сделаешь еще хуже». Когда Эйлин однажды попыталась вызвать полицию, чтобы остановить очередной акт избиения, ее мать выдернула телефонный шнур из розетки.

«Нет смысла говорить о моем детстве. Оно было совершенно нормальное. Я вообще-то почти ничего не могу вспомнить о нем; ужасно, правда? Но оно было хорошее». Это слова Кристен на раннем этапе лечения. Отец Кристен был столичным полицейским. Он постоянно отсутствовал, а когда бывал дома, то был пьян. Ее мать страдала хронической депрессией и подолгу лежала в лечебнице, и в эти периоды Кристен, как единственная девочка из четверых детей, брала на себя работу по дому, приготовление пищи и заботу о младшем брате (он родился, когда ей было десять). Такой образ жизни продолжался, пока она не покинула дом в девятнадцать лет.

«Я была типа плохой девчонкой», — Элеонор говорит смело, пытаясь не плакать, но очевидно преодолевая смущение от необходимости признаваться психотерапевту в своей якобы «испорченности». «Я не знаю, как мои бедные родители выносили меня. Уж я штучка была, скажу я вам! А что, нам правда нужно влезать во все это? Я действительно мало что помню. Да и вообще, я сюда пришла, чтобы разобраться со своими приступами беспокойства, а не копаться в моем детстве! Это все в прошлом, и с этим покончено». Пока Элеонор была подростком, ее эмоционально неуравновешенная мать периодически била ее и постоянно обвиняла, приблизительно с десятилетнего возраста, что Элеонор ведет себя сексуально вызывающе, обзывала ее «подстилкой» и «шлюхой» в присутствии ее младших сестер, которые были «хорошими». В действительности, Элеонор была высоконравственным подростком, оставаясь девственницей до тех пор, пока не вышла замуж в девятнадцать лет.

Термин «открыто-нарциссический» используется, чтобы описать то, что воспринимает врач, а не пациент. Пациент, который может с готовностью идентифицировать действительность его или её воспитания — это исключение, а не правило. Типичный взрослый из нарциссической семьи полон неосознаваемого гнева, ощущает внутреннюю пустоту, чувствует себя неадекватным и неполноценным, страдает от приступов беспокойства и депрессии и не имеет никакого понятия о том, как он стал таким.

Напряжение и страх быть брошенным

Напряженность — отличительная черта открыто-нарциссической семьи. Дети всегда отчаянно пытаются привлечь внимание и заслужить одобрение, и/или стараются «не раскачивать лодку», чтобы не ухудшить положение дел —