Читать книгу "Любимец [= Спонсоры ] - Кир Булычев"

Но проснувшись, я понял, что радоваться нечему.

Каждый телефонный звонок я воспринимал как звон погребального колокола, каждый пролетающий флаер мне казался вестником злой судьбы. Но судьба молчала до шести вечера. Именно тогда позвонил хозяин. Его зеленая морда занимала весь экран телефона, и я, стоя за спиной хозяйки, слышал каждое слово.

– Все в порядке, – сказал спонсор, словно разговор шел о том, чтобы купить мне на зиму новую попонку, – я нажал на него, сказал, что Тимофей представляет опасность для окружающих ввиду его чрезвычайной агрессивности, но нам бы не хотелось его усыплять, потому что моя жена к нему привязана… в общем, он согласен.

– Когда же? – спросила госпожа Яйблочко.

– Сегодня в двадцать один тридцать!

– Ты с ума сошел! У меня в двадцать двадцать массаж.

– Придется поступиться своими интересами, – сказал спонсор, – ради интересов домашнего любимца.

– Это ужасно! Я даже не успею приготовить тебе ужин!

– Как хочешь, – рявкнул спонсор. – Я не буду снова унижаться перед ветеринаром!

– Хорошо, хорошо…

Госпожа обернулась ко мне – она догадалась, что я стою за ее спиной.

– Вот все и обошлось, – сказала она, как будто операция уже прошла. – Мы с тобой это сделаем и уже завтра обо всем забудем. Не печалься, выше голову, мой человечек! – Хозяйка погладила меня, и я был готов укусить ее за чешуйчатую ладонь, но удержался. Человек я в конце концов или нет!

– Иди в садик, погуляй пока, – сказала она. – Я ужин приготовлю и пойдем. Тут недалеко.

Просить, умолять – бессмысленно. Спонсорам чужды наши человеческие чувства. Они живут в рациональном мире, и даже странно, что в свое время, в дни Великого покорения, они не истребили всех людей. Может быть, именно наша эмоциональность, наши чувства, наши слабости вызвали в ком-то из спонсоров ответные чувства? Ведь недаром их психологи так рекомендуют держать человека в доме, в котором есть жабеныш, простите – детеныш.

Наступил зябкий, вялый весенний вечер. Я вышел в сад. Конечно же, Инны не было видно – ее спрятали за семью замками. Но, может, она глядит сейчас в окно?

Я сорвал цветок ромашки и стал его нюхать, показывая всем своим видом, насколько я удручен и опечален. Если она смотрит, то тоже плачет. Что же делать, думал я, если бы было место на Земле или вне ее, хоть какое-нибудь место, чтоб там мог спрятаться и прожить оскорбленный и униженный человек – представитель гордой расы людей. Но я не желаю стать бродячим псом, который будет рыться на свалке и ждать того момента, когда его поймают и отвезут на живодерню! Нет уж – лучше смерть, лучше операция… Я видел этих замарашек, я видел, как их везут через город в фуре с решеткой, и они скалятся на прохожих потому, что им ничего больше не остается, как скалиться. Нет, человек – это звучит гордо! Пускай я буду оскоплен, но я не склоню головы!

Рассуждая так, я отбросил ромашку и ходил по газону, заложив руки за спину и порой отмахиваясь от навозных мух, которые норовили сесть на мое гладкое, нежное тело.

– Эй, Тимоша! – услышал я насмешливый голос.

Мой друг Вик перепрыгнул через изгородь и оказался рядом со мной.

– Как только тебя пускают одного гулять по городу! – удивился я.

– Ты же знаешь – моя старая жаба не в состоянии за мной уследить. Да и не стал бы я слушаться.

– Вик, – сказал я, – у меня горе!

И я поведал ему о том, что скоро меня поведут к ветеринару.

– Честно сказать, – произнес Вик, выслушав мой короткий рассказ, – если бы такое произошло со мной, я бы убежал или повесился. К счастью, меня отобрали в производители, и мне пока ничего не грозит.

– Но почему тебе так повезло? Почему?

– Я из очень хорошей породы. Меня еще в детстве измеряли и исследовали. Целый месяц держали в евгеническом центре.

– Где?

– Там, где проверяют породы и выводят новые.

– А мне нельзя в этот центр?

– Поздно, мой друг, поздно, – сказал Вик. – Да и работа эта не по тебе. Все время ты должен заниматься спортом, соблюдать диету, быть готовым работать в любое время дня и ночи.

– А почему твоя спонсорша на это согласилась?

– Тщеславие, тщеславие, – вздохнул Вик. – Таких, как я, очень мало, а породистого детеныша хотят многие семьи. Не уличного, не случайного – именно породистого. Кстати, я и здесь не случайно. В двенадцать мне – в этот дом. На работу.

– Что? – Меня как током ударило. – Что ты имеешь в виду?

– Инна, которая здесь живет, ну, которая тебе понравилась!

– И ты… ты что?

– Сегодня с утра ее хозяйка позвонила моей и просит: мне срочно нужен ваш самец! Наша девица, говорит она, созрела, и вокруг нее уже вьются ухажеры… Тим, Тимка, ты что? На тебе лица нет.

Он отступил передо мной…

– Я как раз подумал, – продолжал он говорить, отступая, потому что он был большой дурак и не мог замолчать, пока не выскажет все, что в нем накопилось. – Вот смешно, ты к ветеринару, а я к ней. Правда, смешно?

Тут я и врезал ему в морду. Между глаз, изо всей силы.

Он был крупнее меня, он был сильней, но он не ожидал, что я могу его ударить. Домашние любимцы, особенно породистые, из хороших семей, никогда на дерутся. Спонсоры будут недовольны! Он вырвался и побежал прочь, но я догнал его и повалил на газон. Он пытался оторвать мои пальцы от горла, он хрипел и дергался, он бил меня ногами, и уже со всех сторон бежали люди и спонсоры. Моя хозяйка стала отрывать меня, а жабеныш бил меня когтистыми ножищами – он ненавидел меня и хотел убить. За открытым окном мелькнуло лицо Инны, искаженное страхом, я отбивался, царапался, кусался – я был диким зверем, которого надо убить. И если бы меня убили в тот момент, я бы не удивился и не считал это неправильным – такому, как я, не было места в нашем хорошо организованном цивилизованном мире.

Меня оттащили – Вик бессильно лежал на газоне, непонятно – живой или мертвый. Что-то кричали… А я существовал на уровне животных инстинктов. Мною правил инстинкт самосохранения.

Я рванулся и покатился по траве.

– Ты куда? – кричала госпожа Яйблочко.

А я уже перескочил через ограду и побежал прыжками, то пригибаясь, виляя по мостовой – ожидая в любой момент пули или лазерного луча в спину, я несся куда-нибудь, меня вел инстинкт самосохранения – за город, в лес, на старую свалку… Я знал, что меня поймают, как всегда ловили всех беглецов и даже показывали эти операции по телевизору, чтобы другим неповадно было убегать. Но я все равно бежал…

2. ЛЮБИМЕЦ НА СВАЛКЕ

Я никогда еще не покидал нашего городка, который казался мне центром Вселенной, но я имел представление об окружающем мире. В нашем доме был телек, и господа Яйблочки позволяли мне смотреть его вместе с ними. Но телек работал не для домашних любимцев или других людей – он был зрелищем для спонсоров.