Читать книгу "Цветные сны - Галина Климова"

костры, орала песни, танцевала, обнималась и целовалась под звездами. Затем все собрались подняться на высокую гору у оврага встречать рассвет.

…Наташа взобралась вверх раньше других. Она любила здесь бывать, особенно ранней весной, в пору цветения фиалки, потому что очень любила эти цветы. Ожидая одноклассников, стояла и любовалась просыпающимся весенним городом. Панорама сверху была потрясающей. А вот и солнце!

— Здравствуй, земля! — прокричала девушка.

Василек появился неслышно и стал рядом. Ничего не говоря, крепко взял девушку за руку. Наташа не спеша повернулась, окунулась в синеву его глаз, и руку не вырвала… Так и стояли рядом, рука в руке, не зная что сказать, боясь спугнуть то, чего еще не было… Они восторженно смотрели на терриконы шахт, из-за которых выкатился огромный диск солнца.

На следующее утро на подоконнике своего окна девушка увидела горшочек с цветущей фиалкой и записку: «Фиалка моя, жду тебя возле моста под тополем в девять»

** *

…. Как о всякой паре, о них заговорили. Говорили всякое. Говорили хорошо и плохо. Говорили с завистью и с недоумением.

Мать Наташи, Нина Дмитриевна, восприняла ухаживания Василька без особого восторга.

Свою внешнюю суровость, уверенность в себе и волю, Наташа унаследовала от матери. Старшая Русланова на ту пору уже работала заведующей районо и преподавала химию в школе, где училась Наташа. У этой категоричной женщины черное всегда было черным, а белое — белым. Слов «вероятно», «может быть», «а если…» в ее лексиконе просто не существовало. Когда муж с дочерью приносили из лесу грибы, она коротко чеканила: «Не будем рисковать!». Осенний кленовый букет назывался мусором, рыбалка — бессмысленной тратой времени, а снег на зеленых листьях — природным безобразием.

Васильку с его ухаживаниям досталось нечто подобное:

— Блажь это, дочь, дурь! Не пара вы!

Дочь перечить не стала. Да и смысла не было. Вскоре после школы Василька призвали в армию. Наташа поступила в училище культуры и с головой окунулась в учебу.

— Ты все — таки дурью маешься? — не унималась Нина Дмитриевна, заставая дочь с глуповатой улыбкой на лице за чтением его писем. — Не пара вы. Говорю же тебе, выбрось эту блажь из головы!

Но отношения «не пары» вопреки всем прогнозам вскоре завершились свадьбой. Чем движимы поступки мужчины и женщины? В этом разобраться чрезвычайно сложно. Любовью, расчетом или чем — то третьим, только им понятным.

***

Жили дружно, интересно. Съемная квартира Соколовых была открыта для всех. Здесь «плакались в жилетку» друзья Василька и подружки Наташи, просили что-то соседи, собирались ученики Наташи, ближние и дальние родственники, просто знакомые, образно говоря, все, кому не лень.

Жили торопливо, стараясь все успеть, как будто Господь им выделил недостаточно времени.

После смерти бабушки опекуном еще несовершеннолетнего на ту пору Василька стал его дядя. Тому, по большому счету, было все равно, как складывалась судьба его племянника, ибо сам он имел большую семью. До ухода в армию Василек брался за любую работу, помогая ему содержать семью. Поэтому давно привык все планировать и решать сам.

Мечта стать журналистом, как некогда дед, поневоле отступила. Да и денег на учебу, на жизнь в другом городе у парня не было. А в шахтерском городишке ничего, кроме профтехучилища, не было.

Когда юноша вернулся из армии, в городе начали массово сдаваться новые квартиры для шахтеров. Юноша не раздумывая, пошел работать на новую шахту, хоть не черта в профессии шахтера не смыслил и уж, тем более о ней не мечтал. Женившись, поступил заочно в политехнический институт на факультет «горное дело», потому что на получении хоть какого-то образования наставала теща, да и опыт работы, требуемый при заочном обучении у него был только в этой сфере. Зато у него была собственная квартира и он не зависел ни от дяди, ни от родни Наташи. Он неистово изучал ненавистное горное дело, а вечерами читал жене такую желанную и родную его душе поэзию. Но вскоре родился Васька, и Василек с учебой без сожаления распрощался. Разъезжая по сессиям, много не заработаешь. Кто семью кормить будет? Пока у него не было образования, зато было все другое — квартира, работа, которая давала нормальный заработок, жена и сынишка. Со временем, став на ноги, мужчина мечтал все-таки получить специальность журналиста.

****

Василек всегда знал, что нравится женщинам. Наташа, как жена, как женщина, его устраивала во всем, но ему все чаще и чаще казалось, что в их интимной близости не хватало какого-то «перца», а в отношениях — того самого романтизма, трепета и любовного полета, требуемых его натурой. Василек все больше понимал, что Наташа в романтизме не нуждалась от слова «совсем». Как не надрывался мужчина, как не надеялся растопить ледышку, по жена так и осталась «бригадиром». Василек же не мог жить без «возвышенного». Несмотря на то, что теперь он был представителем земной профессии, можно сказать, даже подземной, в мечтах он не переставал искать Музу. Так как в «бомондной» среде рабочему очистного забоя вращаться не удавалось, муз он стал искать в имеющемся окружении. Таким окружением были подруги жены и жены его друзей. Легкий флирт и прочие шуры — муры с некоторыми из них он считал безобидными приятными мгновениями своей, по его мнению, честной жизни.

Он гнал от себя мысль, что такие связи подлы, ибо происходили прямехонько под носом у ничего не подозревающих Наташи и мужей его Муз. Дурные привычки губят. От «честных» интрижек недалеко и до «нечестных».

Первый «грязный» роман Василек закрутил с соседкой по лестничной площадке, Анной, женой друга, который когда-то работал с ним в одном звене, а затем укатил на заработки на север. У нее были длинные, черные, с синим отливом волосы, осиная талия, и большая сочная грудь.

По первому зову, по безмолвному взгляду Василька Анна, принимала душ, выкуривала дорогую ароматную дамскую сигаретку, которые привозил муж, улучив подходящий момент, озираясь по сторонам, перебегала через лестничную площадку в квартиру напротив. Не курящего Василька возбуждал легкий запах ее сигарет, смешанный с запахом импортного мыла и духов и он, не теряя времени, набрасывался на нее прямо с порога.

Затем следовало чтение нескольких стихов, которые Василек исполнял, пожалуй, немного лучше, чем занимался сексом. Так, по крайней мере, думала Анна, украдкой позевывая в койке, становившейся на время «литературной гостиной». С недавнего времени Василек стал пробовать сам писать стихи. Они тоже требовали благодарного зрителя.

Связь не мешала им обоим, как ни в чем не бывало,