Читать книгу "Месопотамия - Сергей Викторович Жадан"

здесь. Насколько хватит сил и сигарет. Чёрный терпеливо переубеждал его, говорил, что это не выход, что рано или поздно их начнут искать и рано или поздно найдут, и тогда от горя помрут они – Чёрный с Маратом, а может, даже и не от горя, а от побития камнями и общественной обструкции. Нет-нет, – не соглашался Марат, – ты не понимаешь: когда что-то не складывается, когда тебя загоняют в глухой угол, лучше просто не двигаться, лучше стоять и ждать, пока все пройдёт. И он возвращался в постель, и согревал её холодные лопатки, грел ей ладони и живот, стараясь ни о чем не думать, не думать вообще. Чёрный уговаривал его несколько дней. Ходил на почтамт, звонил Алине, передавал приветы от Марата, говорил, что тот в зале, тренируется. Алина всё понимала, но вида не показывала, только просила передать, чтобы Марат не нарушал чрезмерно спортивный режим. В одно утро подружка Чёрного собрала вещи, незаметно выскользнула из квартиры, добралась до трассы, поймала машину, доехала до Симферополя и на следующее утро была дома. Появление милиции стало вопросом времени. Чёрный выбил дверь, вытянул из постели подружку Марата, молча помог ей одеться, путаясь в колготках и носках, и потащил на вокзал. Марат остался. Через пару дней пришли хозяева квартиры, так или иначе пришлось возвращаться домой. Алина его бросила. Потом вернулась. Подружка-гимнастка травилась какими-то таблетками. Но как-то неудачно. В смысле, выжила.

Пока мы всё это вспоминали, над двором повис тонкий, медного цвета месяц. Туман скрывал его, но он все равно пробивался сквозь влажный воздух, тихо шествуя над железными крышами и чёрными трубами. Из дома вышла Алина, полностью растворившись в сумерках, – темнота плотно облегала её чёрное платье, лишь локти и запястья время от времени мелькали в воздухе, будто выныривая из чёрного молока. Все сразу посерьёзнели, Беня опять взялся ей помогать, забрал из её рук хлеб и вино, дядь Саша принялся приглашать к столу, Алина наконец согласилась. Становилось зябко, было чувство, что где-то рядом прошел дождь, оставив по себя ровное дыхание холода. Алина больше молчала, лишь иногда переспрашивала кого-нибудь из гостей, что кому подать, потом откидывалась на твёрдую спинку стула и задумчиво разглядывала синее вино в зелёных бокалах.

Тогда заговорил Костик. Тяжёлый и неповоротливый, размокший от тумана и вина, он развязал галстук, бросил его на какую-то запеченную рыбу и говорил, уже не слишком чётко, зато убедительно и громко. Когда человек так говорит, ему нечего возразить, если даже он говорит глупости. Костик это понимал и поэтому старался говорить ещё громче. Иногда казалось, что он кого-то обвиняет, иногда – что защищает, иногда он просто срывался на крики, и тогда Сэм клал ему на плечо свою сухую руку, а дядь Саша предостерегающе кивал Сэму, мол, не трогай, пусть говорит, всё равно утром не вспомнит ничего.

– Да-да, – волновался Костик, – я тоже хочу сказать. Что вы мне не даёте сказать?! Не смотрите так на меня, – заводился он, опрокидывая стаканы с вином. Белое полотно набухало тёмной влагой алкоголя, но Костик не замечал и просил его не перебивать. – Я хочу сказать про доброе сердце. Когда у человека доброе сердце, многие вещи он воспринимает совсем иначе, чем мы с вами. Глаза такого человека светятся внутренним светом, и люди тянутся к нему. И мужчины, и женщины, – уточнил Костик.

– Ну, началось, – недовольно отреагировал Беня. – Говорил: не наливайте ему. Сейчас он наговорит.

Все понимали, о чём он. Все знали, чего ожидать. Вначале он затянет о внутреннем свете, потом будет витийствовать о спасении души, возможно, будет плакать, скорее всего, полезет в драку. С Костиком это началось после реабилитации. Наркотики никого не делают спокойнее. Чаще наоборот. Костик подсел уже в зрелом возрасте, имея что терять. А когда потерял, сумел остановиться. Долго таскался по реабилитационным центрам, школам душевного просветления и курсам духовного развития. После этого вернулся к жизни, начал набирать вес. Очевидно, проблемы с сахаром, думал я. И с почками. И с головой. С другой стороны, при чем тут наркотики – в детстве он вел себя за столом так же ужасно.

Нам не очень нравилось то, что он говорил, однако всех подкупала его эмоциональность. Ну да, внутренне соглашались мы с ним, всё правильно: открытое сердце, тянутся мужчины. И женщины. Алина, похоже, совсем замёрзла, нашла на стульях забытый кем-то платок, укуталась в него, время от времени вздрагивая, как будто реагировала на чей-то шепот, слышимый только ею.

– Доброе сердце помогает нам в трудные минуты и радует в часы радости, – вещал Костик, глубоко вдыхая ночной воздух, от чего белая сорочка его развевалась, как парус в чёрном море. – Доброе сердце, друзья, – начал он плакать, – доброе сердце!

А дальше говорил что-то совсем отвлечённое, что, впрочем, вылилось в довольно-таки приятную и всем понятную историю. Говорил про сердца, наполненные добром и надеждой. Сердца милосердные и щедрые, через них, говорил, в мир приходит совесть, и они никогда не поддаются искушениям тщеславия. После долгого и довольно путанного вступления напомнил всем, каким тёплым и погодным был сентябрь несколько лет назад, когда произошел тот удивительный случай.

– Вот вы говорите, – всхлипывал Костик, – о мужских качествах. А разве не высочайшей добродетелью настоящего мужчины являются сопереживание и готовность оказать первую медицинскую помощь? Возьмём Марата. В то время он – известный атлет, авторитетный среди молодёжи боксёр, чуткий сын, верный муж, человек железной воли и стойких убеждений, аскет, неудержимый и выносливый, – пребывал в том возрасте, когда ничто не кажется невозможным, когда происходят чудеса, и небеса раскрываются над нами, чтобы святые могли лучше видеть цвет наших счастливых глаз. Он и на Кавказ из-за этого не поехал, хотя его звали туда в сборную. Ну сами подумайте, как можно оставить все свои обязанности? Чувство долга – вот что держало его здесь!

Однажды, возвращаясь со спаррингов, он наткнулся посреди осеннего парка на неизвестного, лежавшего просто на земле, головой на восток. Рядом суетилась случайная прохожая, она и сделала потом эту историю достоянием широкой общественности. Что делает большинство из нас, столкнувшись с чужой смертью? Обычно мы стараемся не реагировать, чтобы не привлечь её внимания. Мы просто делаем вид, что смерти не существует, не замечая мёртвых и не думая о живых. Не таков Марат. Он остановился, какой-то внутренний голос, как потом рассказывала с его слов прохожая, заставил его склониться над мёртвым телом. Что-то подсказало ему, что утрачено ещё далеко не всё, что можно попробовать отогнать чёрную тень, выходившую уже из-за багряных деревьев. Неизвестный был