Читать книгу "Проклятие принцессы Алтая - Юлия Ефимова"

расставался с деньгами, говоря, что именно в этом их предназначение.

Любопытство победило, и Зина взяла маленького монстра за рыжие волосы. Но, видимо, конструкция из хлама была такова, что она оставалась статичной только в цельном состоянии, и потому клоун потянул за собой все остальное наполнение полки. Зина же, не выдержав повалившийся на нее лавины, пошатнулась на стремянке и полетела вниз. За секунду рассчитав высоту потолков под четыре метра и свою скорость падения, она уже мысленно смирилась с переломами конечностей и зажмурилась. Но вместо жесткого столкновения с полом почувствовала чьи-то сильные руки.

— Привет, зеленоглазка, — услышала она знакомый голос. — Тебя дверь не учили закрывать? По-моему, я опять спас тебе жизнь.

Глава 3

Глупость и мудрость с такой же легкостью схватываются, как и заразные болезни. Поэтому выбирай себе товарищей.

Уильям Шекспир

— У тебя, как всегда, одиноко, — заметил Феликс Есупов, оглядывая комнату и прихлебывая чай. — А я еще боялся к тебе идти, думаю, вдруг тут уже поселился какой-нибудь бугай, который выгонит меня взашей.

— Ты сейчас напрашиваешься на то, чтоб это сделала я, — ответила ему грозно Зина, но на самом деле она была рада видеть этого красавчика.

С Феликсом Есуповым их судьба свела, когда они искали наследство тамплиера в маленьком городе на берегу Балтийского моря. Тогда программа потребовала в группу вора — им и стал бывший цирковой фокусник, временно сошедший с пути. На тот момент он отдал Родине все долги, и был отпущен на свободу за образцовое поведение.

— Что ты! — испугался Феликс. — Ты даже не представляешь, как я рад тебя видеть, — на этих словах он хитро улыбнулся.

Надо сказать, этот тридцатичетырехлетний молодой человек был не только прекрасным фокусником, но еще и чертовски обаятельным мужчиной. Пшеничные волосы и голубые глаза, благородный профиль и хорошие манеры, которым, научил его дядя-цирковой артист кроме фокусов, дополняли образ. Зина чувствовала себя рядом с ним гадким утенком. Потому, видимо, и не поверила два года назад в его ухаживания. Ей тогда показалось, что такой красавчик не может влюбиться в миниатюрную, словно Дюймовочка, девушку, без ярких, так привлекающих мужчин форм, да еще и рыжую, периодически страдающую от конопушек на лице.

— Ты расскажешь, зачем туда полезла? — спросил Феликс, сообразив, что сказал что-то не то, и постарался перевести тему. — Я подошел к двери, хотел позвонить, но увидел, что дверь не то, что не заперта, а даже немного приоткрыта. Испугался, забегаю, а тут ты прям с потолка на меня! Хорошо еще, сноровка цирковая есть, а так бы мы оба оказались погребены под этой горой мусора, — Феликс показал в коридор, где лежали свалившиеся с антресоли вещи.

— Вот тут ты, мой друг, прав, — улыбнулась ему Зина. — Потому и заслужил чай с пирожным. А полезла я туда, — вздохнула она, — узнать страшные тайны своей семьи.

— И как? — спросил Феликс, доедая уже второй эклер. — Нашла?

— Нет, — пожала плечами Зина, — их там не оказалось. Видимо, я слишком многого хотела от простой старой антресоли.

— Родители так и не позвонили? — поинтересовался Феликс. Он был в курсе всех ее перипетий с родственниками, да и не только с ними. Зина почти сразу отправила молодого человека во френдзону, и он остался там навсегда, не претендуя на большее. Появлялся в жизни девушки не часто, но по какой-то невероятной случайности именно тогда, когда ей была нужна его помощь и поддержка. Потому он все знал и про Тимура, и про Даниила, и про семейные тайны.

— Их телефоны вне зоны доступа, — Зина покачала головой, — уже полтора года молчат. Официально они мертвы уже двадцать лет, а женщина, в которой я год назад на Ольхоне случайно узнала мать, просто растворилась в воздухе, и даже ее работодатель Даниил Бровик не смог ее найти. Словно и не было человека.

Зина сказала про Даниила, как про совершенно чужого, и сама этому поразилась.

— И ты решила, что все ответы хранятся в пыльной антресоли, — прыснул со смеху Феликс, но Зина поняла, что он уводит разговор от еще недавно больной для нее темы.

— Именно, — улыбнулась она Феликсу и подумала, что за время их знакомства он ей стал как брат. Такой же потерянный и одинокий.

Мотя, Алексей и Эндрю были друзьями, хорошими, надо сказать, друзьями, всегда приходящими на помощь. Теми друзьями, с которыми хорошо и в радости, и в горе. Но они все же были другими, а Феликс Есупов — родственной душой. С братом ты тоже можешь не видеться годами, но когда он появляется в твоей жизни, ты чувствуешь это родство на клеточном уровне.

— По-моему, — Феликс подошел к груде вещей в коридоре, — это все можно смело выкидывать. Хотя, возможно, — в его голосе появился интерес, — кроме этого зонта.

Он достал длинную трость и снял с нее черный чехол. Под ним оказался зонт огненно-красного цвета. Причем цвет был настолько ярким, словно этот предмет не пролежал на антресоли как минимум три года, а был только что доставлен из магазина.

— У деда был точно такой же, только черный, — сказала Зина, рассматривая находку. — Даже ручка была в точности такая же, резная, со звездой. Наверное, когда-то он купил себе и мне, свой использовал, а мне забыл подарить.

— Ну, надо сказать, он не выглядит старым, — Феликс тоже заметил странность находки. — Хотя, Савелия Сергеевича нет три года, не такой уж это и срок.

— Но ведь ты пришел не за тем, чтоб пить чай и рассуждать о зонтах, — наконец задала Зина вопрос, который давно витал в воздухе.

Феликс протянул девушке свою находку и внимательно посмотрел в глаза, словно хотел прочитать в них, может он ей доверять или нет.

— Ну же, — теперь Зина решила подбодрить гостя, — мы с тобой уже достаточно давно знакомы, чтобы не сомневаться друг в друге. Я слушаю тебя.

— Помоги мне найти человека, — сказал Феликс, и с его лица сошла вся уверенность, даже сарказм в голосе пропал, хотя он был константой в общении молодого человека с этим миром. Зина видела Феликса таким лишь однажды, когда он рассказывал ей историю своего сиротства и последующего обретения семьи в лице своего дяди. Только эта тема заставляла хитрые, с легким прищуром глаза красавчика, знающего себе цену, перестать смеяться. Последующие слова Феликса подтвердили Зинкины подозрения: — Близкого мне человека.

Зина понимала, что перед ней хороший товарищ, почти брат, уже родной, но она никогда не путала работу с личными отношениями. Это было трудно, но она не допустила такой мысли и сейчас.

— Феликс, ты прекрасно осведомлен об особенностях программы и агентства, — начала она из далека. — Ты когда-то тоже был в группе, и знаешь обо всем изнутри, как говорится. Мы не занимаемся поиском людей.

Зине было неловко и даже немного стыдно от сказанного, словно друг пришел к ней занять денег, а она ему отказала. Но так было правильно.

Феликс вздохнул, как перед трудным разговором и, присев на банкетку, на которой Зина недавно договаривалась с антресолью, побаиваясь влезть в ее нутро, и, не глядя на девушку, начал сбивчиво говорить, видимо, заранее подготовленный монолог:

— Ну, во-первых, у нас, то есть, прости, у вас в агентстве все когда-то бывает впервые, ты же мне сама рассказывала. В тот раз, когда я с вами поехал в Калининградскую область, ты тоже твердила, что вы никогда не занимались убийствами, а тем более, групповыми. Но ты рискнула согласиться, и мы тогда победили, — на этих словах он все же поднял глаза на стоящую напротив его Зину и посмотрел с надеждой, как собака смотрит на хозяина, когда очень хочет гулять и ждет команды. Не увидев поддержки, он продолжил: — Затем вы были год назад на Ольхоне, ты, конечно, тогда не рассказывала мне подробности, когда заглянула на мое представление в Иркутске, но ведь и я не дурак, — он развел руками, как бы извиняясь. — Тогда все местные паблики пестрили заметками, что на главном острове Байкала произошли ритуальные убийства. Агентство на них тоже не специализировалось, но вы взялись и смогли это сделать.

Феликс все же встал, подошел к Зине, упершейся в стену, и посмотрел в глаза. Он был абсолютно раздавлен, и девушка даже удивилась, как ловко он скрывал свою боль еще пятнадцать минут назад.

— Я знаю, что тогда ты соглашалась, потому что кто-то называл пароль, который знала только ты и твой дед. У меня нет пароля, мне никто его не давал.