Читать книгу "Записки отчаяния - Иван Александрович Валуев"

Когда он рисовал, все для него переставало иметь значение. Джон ощущал себя перерожденным. Он будто возносится сердцем на чердаки домов и наблюдает за движением внизу заземленных людей. Это сравнение Бальзака так понравилось Джону, что он решил нарисовать свое видение этих слов. Когда он рисовал картину, то время от времени посматривал в окно пятого этажа на людей, идущих внизу. Тогда тоже шли дожди, целую неделю. А Джон вдохновлялся, смотря на людей; смеялся, вспоминая слова начальника; и рисовал то, что являлось для него целой эпохой его чувств, где сердце не имело границ и всегда билось в такт морского прибоя. А теперь он шёл под дождём в центре Нью-Йорка. За ним наблюдали завсегдатаи кофеен со скопидомским любопытством, и за тем, как в руках Джона расплываются краски его картины, превращая его произведение в magnum opus.

                        ***

…Взор падает на едва заметные мелочи, которые в обычной жизни мы привыкли не замечать в вечной спешке куда-то. Голуби воркуют на крыше под лучами утреннего солнца. На автобусной остановке уже ютились еще сонные люди, прикрываясь друг другом от прохладного ветра. Зеленая трава укуталась во множественные капли нетронутой росы. А где-то на краю мира добрый старик-вершитель покуривает с улыбкой на устах трубку мира, и, щурясь, пускает по небу густые белоснежные клубы облаков. Птицы щебечут, как заблудившиеся невменяемые, что можно оглохнуть, если прислушиваться. Листва деревьев колышется от ветра, и играла на солнце своим ярко-зеленым цветом. Париж, Марсель, Будапешт, Осло, Нюрнберг, Рейкьявик… Искусная архитектура придаёт миру некую грязную совершенность бытия, которую оставил после себя человек. Скверы, извилистые улицы, тоннели, замки и соборы… Все это выглядит, как символ присутствия человека умелого и талантливого во времени. Белка закопала очередной желудь в мягкой от сырости земле. Скорее всего, назавтра она уже и не вспомнит о своем секрете, как люди не вспоминают своих обещаний, клятв и чувств. Колоски пшеницы устремлены в небо. Еще пару недель и сенокосцы снимут урожай. Море на пляже Ривьеры смыло все былые следы любви и недосказанных прекрасных слов, прерванных самим актом любви. Горы скрыли в тени все то, что не подвластно взору и все то, что не переносит света. Ручей так же унес что-то с собой, потоком незримых прозрачных вод. Далеко-далеко, на краю небосвода, ручей обновится опять, и пуститься в скорости снова. Закат за рассветом, рассвет за закатом… Все меняет друг друга в бесконечном пути. Кошки балдеют от собственной грации и подают пример глупым прохожим. Собаки рождены для любви, сами того и не зная. Вечер сменяет день, день сменяет вечер. Осталось совсем немного времени одному маленькому призраку… Побыть свой сороковой день в земном раю и улетучится как прах и пепел в безоблачную даль…

                        ***

На Валентина снова накричали соседи во дворе. Он громко включал музыку в конторке по приему тары и макулатуры, где он работал. Сегодня весь рабочий день у него играл Делиб. И довольно громко. Его худощавая высокая фигура не замечала никаких жалоб, из-за чего соседи его иногда побаивались и считали даже сумасшедшим. В действительности его невозмутимость была прикрыта самой музыкой, благодаря которой он не мог слышать никаких жалоб. Валентин так погружался глубоко в музыку, что весь мир сразу становился снисходительным в его глазах. Каждый день он читал какую-то литературу. Валентин постоянно удивлялся, как люди могут выбрасывать на сжигание таких писателей и поэтов, как Мандельштам, А.К. Толстой, А.Н. Толстой, Хаксли и даже Джойс. Но если спуститься на землю, можно было воочию увидеть нищету и голод. И все вопросы «почему?» сразу теряли свой смысл. Изо дня в день Валентин копался в запыленных кучах растрепанных книг, чтобы найти то, что он искал уже долгое время. От своей прошлой жизни он сбежал. И все ненужное, гниющее и умирающее оставил на поедание тупому прошлому. Денег ему никогда не хватало. Но он всегда считал себя счастливым. Вся его новая жизнь была заключена в поиски. В поиски прекрасных людей, захватывающих путешествий, себя самого и той единственной книги. В жизни Валентина, как в жизнях многих других людей была так называемая обратная сторона «попадания в струю». Такие периоды вообще зачастую не имеют конца. Они охватывают все области действия человека, даже мыслительную, заставляя тем самым чувствовать человека узником собственной прокрастинации. На горизонте уходящего рабочего дня Валентин заметил знакомую старушку. Она уже долгое время не захаживала к нему с макулатурой. Вся ее семья уехала жить на запад, а она не захотела. Мол: «За могилкой мужа никто и не присмотрит…» Валентин с жадностью хватился за связку книг, и перебирал содержимое. Это была та самая встреча, когда Валентин нашел то, что искал. Он открыл эту книгу, нашел рисунок какого-то ящика на первых страницах. Быстро перерисовал его себе на листок, сложил и сунул во внутренний карман пиджака с левой стороны. Затем он как помешанный поцеловал книгу и сказал: «Спасибо, Экзюпери. Теперь и у меня есть ящик, куда я помещу все свои мечты."

                        ***

Как-то ночью, на заснеженной вершине французских Альп, замигал какой-то свет. Его свечение походило за свечение звезды,– яркое и ненавязчивое. Местный винодел Жереми, заметил этот огонек, будучи в легком опьянении от своего нового вина. Его фамильная вилла уже давно требовала реставрации. На что Жереми махал рукой, и продолжал каждый день пить свое вино и закусывать его ароматным козьим сыром. Когда Жереми увидел этот огонек на вершинах Альп, которые были заметны вдалеке через окно второго этажа его виллы, он только засмеялся. И его новое вино понравилось ему еще больше. В этом он убедился, после того, как расспросил всех соседей в округе. Никто больше не видел этого свечения. Жереми стал еще более горд за свое чудо-вино. Каждый вечер, после тяжелого рабочего дня, он присаживался на своей веранде, накидывал на плечи старый легкий кардиган и наслаждался своим гедонизмом. Бокал вина, сыр и красивый вид из окна, – это истинное счастье настоящего француза из провинции. Иногда он включал на граммофоне пластинки Моцарта, Дебюсси. Но зачастую любил свою мерную тишину. Уже как месяц, каждый вечер Жереми видел свечение. Казалось, для него, без его осознанного ведома, жизнь обрела какой-то смысл, какую-то цель. Это свечение в горах манило его. Будучи человеком простым и лишенным предрассудков, Жереми решил позволить себе небольшой отдых и отправиться в горы. Он выехал с Мартода, и добрался до Сен-Жерве-Ле-Бен, через Межев и Деми-Картье. Он заранее проложил себе маршрут. А о