Читать книгу "Мама, не горюй! - Саша Галицкий"

живут.

Мои сильно немолодые ученики однажды в разговоре упомянули, что никогда не покупают зелёных бананов. Ну знаете, таких, которые потом дозревают уже дома, в шкафу.

— Почему? — удивился я.

— Так всегда есть шанс, что зря деньги потратишь!

Вы поняли? Нет? Они не покупают зелёных бананов потому, что всегда есть шанс, что НЕ ДОЖИВЕШЬ ДО ТОГО ДНЯ, КОГДА ОНИ ДОЗРЕЮТ.

Это не шутка.

Я часто думаю, что старики вообще-то мало чем отличаются от солдат на передовой. «До смерти четыре шага» — это их ежедневное, будничное состояние.

Из солдат при этом хоть кто-то да выживет, пусть чудом, но вернётся домой. А из стариков не выживет никто, ни один.

Вот и всё отличие. Хотя солдаты на передовой, конечно, вызывают у нас намного больше сочувствия.

Эдит — 96 лет:

— Как дела, Эдит?

— Хорошо! Двое умерли, но я их не знаю.

В израильских домах престарелых на столах у дежурных рядом с телефоном лежат длинные списки. Каждое утро дежурные обзванивают жильцов дома по этим спискам, ждут ответа и говорят только одну фразу: «Доброе утро!» И вешают трубку и помечают фамилию зелёным маркёром.

У дежурных всегда есть ещё один маркёр наготове — красный. И запасные ключи от дверей. Все прекрасно понимают смысл этих звонков, просто об этом не говорят. Не принято.

— Я теперь точно знаю, что такое счастье! — сообщает мне 83-летний Давид.

— Ну, что? — спрашиваю я.

— Счастье — это когда вечером идёшь спокойно спать, а утром просыпаешься уже мёртвым!

И это тоже не шутка. Они действительно так считают. Потому что жизнь для большинства из них — это постоянные физические мучения, а смерть — опасность ещё больших мучений, с которыми может быть связан уход из этого мира.

И вот когда это всё понимаешь, то сострадание приходит легко, само собой. Но только помогает ли это? Даёт ли это силы их терпеть? Не знаю, как вам, а мне не очень.

Пошёл уже второй десяток лет моего ежедневного общения со стариками, и ничего, справляюсь. Но всё равно те слова, которые я мысленно повторяю про себя на каждом уроке, чтобы не сорваться на кого-нибудь из них, — это по большей части слова матерные.

И я точно знаю, что как бы я ни хорохорился, в один прекрасный день они-таки сведут меня с ума.

Но у меня есть ноу-хау, которое я использую ежедневно и очень вам рекомендую. Это принцип «не сегодня».

Я говорю себе следующее: да, это безумно, невозможно, невыносимо — слушать то, что ты мне говоришь. Невозможно повторять тебе бесконечно то, что я повторяю, и доказывать то, что я пытаюсь доказать, и оправдываться, и ещё много чего, и когда-нибудь ты всё-таки сведёшь меня с ума.

Но это будет не сегодня.

Не сегодня — и всё! А сегодня я буду тебе улыбаться, чтобы не выпустить ситуацию из-под контроля, я построю внутри себя непробиваемую стену, о которую будут разбиваться все твои упрёки, я не буду даже задумываться всерьёз о том, что ты говоришь мне, по возможности даже не буду вникать во всё, что я слышу, и тем более обижаться на тебя.

Не сегодня.

Сегодня я всё это вытерплю, потому что ОЧЕНЬ ТЕБЕ СОЧУВСТВУЮ!!!.

7. Как помочь им жить лучше?

Кого из нас в детстве родители не донимали рассказами о том, как хорошо ведут себя настоящие, правильные дети? Не такие, как мы. А действительно правильные.

Да что там в детстве! Мне не забыть, как однажды с мамой в местном 38-м автобусе мы встретили тётю Зою — мать моего друга детства Андрея. Мы с ним на одной улице выросли. Мне было чуть за двадцать, к тому времени я уже был скоропостижно женат и имел, буквально выражаясь, за плечами годовалого сына.

— Как дела, Зоичка? Как успехи у Андрюши? — спросила моя мама.

— О-о, наш Андрей наконец поступил в Художественный институт! Будет учиться на скульптора! — гордо сообщила тётя Зоя.

— Что ты говоришь! Како-о-ой молодец! — воскликнула мама и с укоризной посмотрела на меня. — А мой вот... — она показала на меня пальцем, — женился...

Мне оставалось только густо покраснеть, потупить взор в резиновый пол советского автобуса марки ЛиАЗ и зашмыгать носом. Нечего тогда было сказать.

Сейчас справедливости ради скажу, что Андрюша действительно является академиком Российской академии художеств. Да. Правда, и мой сын работает ведущим дизайнером крупной шведской машиностроительной компании, но это уже совсем другой разговор.

Я что хочу сказать. Дети выросли, а родители постарели. И пришёл вроде как теперь наш черёд укорять и рассказывать им, какой правильный и здоровый образ жизни ведут другие старики. Хорошие, правильные старики! Как часто они гуляют, как регулярно занимаются спортом, какие кружки они посещают, и вообще какие они молодцы — чужие старики по сравнению с нашими. Гляди мол, отец, соседка-то напротив, Марь Иванна, пять раз подтягивается. А ты что?!

Да и сами старики волей-неволей состязаются, что вы думали?

— Я за 40 минут прохожу по движущейся дорожке целых два с половиной километра, — хвастается мне восьмидесятипятилетняя Менуха, — мужчины по 20 минут ходят, а я могу все 40!

Это раньше всё было просто. Раньше исполнилось человеку семьдесят — и всё с ним понятно. Он рухлядь. И скоро умрёт. Чего с него было взять? Это раньше. А сейчас люди стали жить дольше, и появился новый термин — индивидуальное старение. В геронтологии даже существует понятие «биологический возраст». И он, этот возраст, отнюдь не совпадает с «календарным». Мне вон вчера Элиягу сказал, что врачи в университете взялись исследовать его ДНК, чтобы попытаться установить причину, как это ему удалось столько прожить и при этом сохранить ясность ума! Элиягу недавно исполнился 101 год.

— Ты выглядишь гораздо моложе своих лет! — удивляются окружающие.

— Любопытно, а как, по-вашему, должен выглядеть человек моего возраста? — интересуется Элиягу.

всё люди стареют в разном темпе. Сколько ещё лет суждено каждому из нас прожить — одному богу известно. Какие будут эти годы? Лёгкими или тяжёлыми? Мы не знаем.

Это младенцам в роддоме приходится вешать бирки на ручки, чтоб их не перепутать при раздаче. А стариков, слава богу, двух одинаковых не встретишь и своих не перепутаешь. Поэтому какой-нибудь счастливец со стальным ДНК в 101 год может