Читать книгу "Дело о покушении на Чёрного карлика - Лариса Куницына"

раз к королю, чтоб тот повторил его приказ, который в любом случае будет исполнен. И, в конце концов, то самое отсутствие высокой должности окутало его роль при дворе завесой мрачноватой тайны, ведь все знали, что именно по его слову издаются указы, которыми устраняются от трона нежелательные лица и изымаются в казну их полученные от короля Ричарда богатства. Именно он диктовал писцам приказы, рассылаемые старшинам цехов и гильдий о новой системе податей и налогов, и именно его слово было последним перед решением короля о реформах, проводимых в королевстве. Пусть на важных документах не было его подписи, но написанных на полях заметок было достаточно, чтоб они превратились в важные решения, принимаемые королём.

Айолин понимал, что выглядит со стороны довольно мрачной и зловещей фигурой, и утешением ему была любовь жены и дружба короля, а так же поддержка старых друзей, которых он обрёл когда-то на службе королю Арману. Он вовсе не чувствовал себя вершителем судеб, он просто анализировал факты и обсуждал их с королём, который был достаточно умён и образован, чтоб иметь по всякому поводу своё мнение. Жоан далеко не всегда соглашался с ним, и часто соглашался лишь после долгой беседы под давлением весомых аргументов. Но кому было дело до их частных бесед, если все видели рядом с юным королём его вечного спутника, облаченного в чёрный бархат? И не проще ли было решить, что этот замкнутый смуглый человек вертит королём так же, как и придворными партиями, уверенно лавируя между ними и ловко выстраивая свою стратегию при дворе. Он уже начал ощущать, как меняется отношение к нему окружающих, некоторые стали держаться настороженно и отчуждённо, другие же наоборот стремились сблизиться с новым фаворитом, но за их дружелюбными масками он чувствовал раболепство и корысть. Он уже знал, что за его спиной шепчутся, и кто-то усиленно распространяет о нём лживые слухи. Он устал от всего этого, понимая, что его положение пока ещё держится на тех, кто не забыл о его подвигах в прошедших войнах, и знает его по былым сражениям под знамёнами Армана-Миротворца. Но память о тех заслугах постепенно меркла в свете той роли, что приписывалась ему теперь.

Он устал от всего этого, и всё чаще ему хотелось забрать жену и маленького сына и уехать в свой замок, стоящий среди диких лесов и низких гор далеко на юго-востоке. Но он знал, что пока ещё нужен королю, и ему приходилось смирять свою обиду и продолжать начатое им вместе с Жоаном дело.

И в этот поздний час он желал лишь одного: вернуться, наконец, в свой дом, похожий на маленький замок, обнять любимую жену и поцеловать трёхмесячного Айорверта, пусть даже его пришлось бы ради этого вытащить из резной колыбели. Но перед ним лежала стопка донесений от чиновников, проверявших расходные записи казначейства, где они скрупулёзно и бесстрастно расписывали суммы, выданные без оснований по личному приказу короля его приближённым, а также выявленные растраты, приписки и откровенное воровство былых фаворитов. А, значит, нужно было изучить всё это и представить королю подробный список того, что может быть так или иначе возвращено в казну, и кто должен быть наказан за то, что запустил руку в королевские сундуки. Со вздохом он потёр лоб и снова склонился над бумагами.

Он закончил, когда уже на восточном горизонте появилась бледно-жёлтая полоса рассвета, и за окнами послышались сонные голоса служанок, переговаривавшихся о чём-то с ночными караульными, возвращавшимися в казармы. Сунув свои заметки в сафьяновую папку, Айолин расправил затёкшие плечи и потянулся. Ему нужно было хотя бы несколько часов отдыха. Конечно, он мог бы отправиться в предоставленную ему расположенную рядом с кабинетом спальню, но желание увидеть Иоланду и малютку-сына пересилило. Поднявшись, он снял с вешалки бархатный плащ и вышел из кабинета.

Улицы города только начали оживать, ещё погружённые в голубые предрассветные сумерки. Негромкий стук копыт лошадей, медленно идущих по брусчатке, раздавался в тишине. Айолин сидел в седле расслаблено, скользя вокруг рассеянным взглядом, и всё ещё обдумывал те меры, которые предложит королю в отношении казнокрадов. Дело осложнялось тем, что среди них были весьма влиятельные люди и даже родственники королевской семьи, а, значит, действовать придётся с осторожностью, но достаточно твёрдо, чтоб не допустить подобного в будущем.

Он давно заметил впереди, в конце широкой улицы, ведущей от городских ворот к дворцу, группу всадников. Отметив, что ворота уже открыты, он вернулся к своим размышлениям, и только подъезжая к узкой улочке, ведущей к дому, он, наконец, обратил внимание на всадника, ехавшего ему навстречу. Вернее, это была всадница, которая сидела на высоком белом коне редкой красоты. Она была одета во что-то голубое, и её голова была покрыта серебристой тканью. Увидев это, он придержал коня уже на повороте, с любопытством глядя на неё, но чем ближе она подъезжала, тем шире открывались в изумлении его глаза.

Незнакомка выглядела странно, и при этом от неё трудно было отвести взгляд. Её голубое одеяние было из многослойного шёлка, расшитого жемчугом и серебром. Мужское седло отливало платиновым атласным блеском и на нём причудливо извивались странные узоры. Из-под длинного подола виднелись голубые сапожки из тиснёной кожи с загнутыми носками и узорчатыми каблучками. То, что он сперва принял за покрывало, на самом деле было её волосами, длинными, прямыми, серебристо-пепельного оттенка, перевитыми синими лентами с нашитыми на них перламутровыми бляшками. Длинная чёлка падала ей на глаза, и хоть такая причёска не подобала знатной даме, она невероятно шла ей. Но самым удивительным и прекрасным было её лицо, светлое, но не бледное, с нежным свечением румянца на круглых щёчках. Узкий девичий подбородок делал её личико похожим на сердечко, маленький аккуратный носик, нежные алые, подобные бутону губы и глаза… Айолин никогда не видел таких глаз. Они были узкими и вытянутыми к вискам, напоминающими формой листья ивы, с чуть опущенными вниз внутренними уголками и изысканно приподнятыми внешними, они поражали странной гармонией, их дополняли красиво изогнутые чёрные брови, не слишком широкие, но и не тонкие. И в довершение всего, когда, поравнявшись с ним, красавица скользнула по его лицу равнодушным взглядом, он увидел, что радужка этих необычных глаз отливает старой бирюзой, то ли ещё голубой, то ли уже загадочно зелёной, глубокой, как воды омута, и мерцающей, как поверхность воды в ясный день.

Она проехала мимо, и за ней проследовали четыре всадника на вороных конях. Они были в таких же странных многослойных одеждах,