Читать книгу "В плену сердца - Тори Майрон"

Максимально быстро проанализировав его поведение вместе с внутренним диапазоном эмоций, я могу смело выдвинуть аж целых три логических предположения, почему Тони по-прежнему решает держать язык за зубами: первое — он находится в доверительных, дружеских отношениях с этим мужчиной; второе — опасается возможных проблем с ним в разы больше скандалов с негодующими клиентами клуба; третье — оба варианта вместе.

– Поверь мне, Остин, если бы я владел необходимой тебе информацией, я бы непременно сказал. У меня и так сейчас проблем выше крыши! Вчера мне едва удалось избежать временного закрытия клуба из-за криминальных дел брата. Добавлять ко всему существующему хаосу ещё и утечку компрометирующих видеозаписей наших постояльцев — меньшее, чего мне сейчас хотелось бы, – поспешно заверяет он, преисполняясь отчаянной надеждой в то, что я отступлю.

Но я не отступлю. Никогда. Не раньше, чем найду Николину и основательно не поговорю с ней обо всём. Однако здесь мне точно делать больше нечего. Я остро чувствую страх и тревожное беспокойство мужика, дающее понять, что у него в самом деле есть веские причины не раскрывать мне правду, а, значит, нет никакого смысла и дальше продолжать выпытывать у него ответы. Пустая трата времени, которого у меня, как всегда, в запасе нет. Да и ни в чём не повинного человека, пусть даже не самого приятного, всё-таки не хочется подставлять, обрушая на него негодование этого чёртового Мистера Неизвестность.

– Ладно, – выдыхаю я. – Мне можешь ничего не говорить. – Встаю с кресла и направляюсь к стеклянной двери, всем нутром осязая окатившее Мэрроу облегчение. Но оно вмиг притупляется, когда перед уходом я оборачиваюсь к нему и бросаю твёрдым, непоколебимым голосом. – Но в следующем разговоре с ним будь добр передать, что рано или поздно я найду его и, чего бы мне это ни стоило, освобожу Николину от выполнения обязанностей их контракта.

***

Стоит мне выбраться на улицу из шумного клуба, как буквально через пять минут экран смартфона оживает именем моего наставника в «Heart Corp». Он отчитывает меня за внезапный отгул и сообщает, что им стала известна точная дата возвращения президента компании в Нью-Йорк, поэтому к завтрашнему утру мне в строгом порядке необходимо явиться на работу и продолжить вводный курс в проект, чтобы за оставшееся время до его приезда успеть вникнуть в суть всех рабочих деталей. И никакие оправдания в виде неожиданно заболевших родственников больше не проканают.

Закончив с ним разговор, я в сто пятисотый раз набираю номер Марка. Теперь он — моя единственная надежда найти Николину, но меня вновь на том конце провода встречает облом, как, впрочем, и в остальном тоже: бессмысленный разговор с Мэрроу, полное отсутствие вариантов, где именно мне стоит начинать копать, и крайняя необходимость вернуться в Нью-Йорк, временно отодвинув поиски Ники, — всё это один сплошной облом, что огорчает до глубины души, а свежие воспоминания из развратного «Атриума» не только мелькают перед глазами, но и словно зудят на поверхности кожи, заставляя чувствовать меня грязным, липким, физически заведённым и поникшим до нулевой отметки. И, конечно же, когда мне и так хуже некуда, грозовые, серые тучи, неумолимо затягивающие рокфордское небо, будто бы нарочно добавляют тьмы моему отвратительному состоянию. Однако, несмотря на непогоду, перед отправлением в долгий путь я всё равно решаю прогуляться, чтобы хоть немного прийти в себя и разложить по полочкам имеющуюся в уме информацию.

Варясь в своих мыслях и бесцельно бредя по городу, я неосознанно добираюсь до набережной. До той самой смотровой площадки, где мы с Ники неоднократно проводили вечера, наблюдая за закатом. И именно здесь совсем недавно я стал случайным свидетелем, как моя малышка, опустив руки на перегородку, склонила голову вниз и в одиночку сильно грустила… или переживала?.. или же пыталась найти способ найти выход? Не знаю.

Но сейчас, в точности копируя её позу, я вслушиваюсь в равномерное журчание Рокривер и стараюсь понять — почему же Ники мне ничего не сказала? Почему не попросила помощи? Почему не сообщила, что ей угрожает опасность? Боялась и меня поставить под удар? Возможно… А точнее — это единственное разумное объяснение, что приходит мне в голову.

Тяжело вздохнув, устремляю взгляд к тому месту, где мы стояли с Ники в прошлый раз, и тщательно перематываю кадры нашей встречи…

– Кто это тебя так сильно хочет? – поинтересовался я, услышав длинную череду звуков входящих сообщений.

– Не знаю… Скорее всего Эмилия, – выдвинула предположение она, но её мгновенное беспокойство намекнуло, что смс далеко не от подруги. Когда же Ники, прочитав их, начала суетливо озираться по сторонам, будто высматривая кого-то в каждом ближайшем кусте, я окончательно убедился, что Эмилией там даже не пахнет.

– Что такое, Ники? Кого ты так выискиваешь? – не на шутку озадачился я. Прикоснулся к её щеке, желая её успокоить, но Николина резко оторвала мою руку от себя после прочтения ещё одного присланного ей сообщения.

Это точно был он… Это он ей тогда писал и запугивал, так же как и в день моего отъезда в Нью-Йорк на собеседование…

– Боже, Остин!.. – её голос заметно дрожал, как, впрочем, и всё тело.

– Никс, что случилось? С тобой всё в порядке?

– Да… Да, всё хорошо… Ты просто застал меня врасплох. – Она стояла полностью мокрая, обхватывала руками своё хрупкое тельце, бегло осматривая меня встревоженным взглядом.

– Я же вижу, что нехорошо. Ты вся горишь. Кто это был? Он тебе что-то сделал?

В памяти смутно всплывает мрачный образ солидного мужчины, которой в тот день сильно напугал её. И теперь я точно знаю, что причиной её боязни, нездорового румянца на лице и лихорадочной дрожи был именно он, а не скоростной бег от дождя, как заверила меня в тот день Ники. Это просто была ещё одна долбаная ложь, слетевшая с её языка, помимо всего остального, о чём она тогда нагло мне соврала.

Напрягаю память, пытаясь более чётко вспомнить его внешность, но ничего не получается. Я видел мужчину всего пару секунд и сквозь расплывчатое из-за капель дождя стекло автомобиля. Да и к тому же я был настолько ошарашен и физически прибит мощью его эмоций, что мне было совсем не до разглядывания его лица. Но, чёрт возьми, ту безумную, неадекватную для одного человека похоть я никогда не забуду. Это было ненормально, сверхъестественно, страшно даже для меня. И всю эту бурю он испытывал к ней, к моей маленькой девочке, которая тряслась после встречи с ним, как при сорокоградусной температуре.

Неукротимая ярость зарождается где-то под рёбрами, скручиваясь в тугой клубок из колючей проволоки, что царапает меня изнутри с каждым вдохом, воспламеняясь на выдохе. Меня начинает трясти, фактически колотить от мысли, что этот мужик как-то вынудил её согласиться на чёртов контракт и, возможно, прямо в эту секунду причиняет ей вред, мучает, бьёт или чего ещё хуже… А может… 

Дьявол!!!

Представив, как Ники стонет под ним в наслаждении, не контролируя силы, бью кулаком по бетонной ограде. Разбиваю костяшки до мяса. Кровь стремительно стекает по руке. Но я не чувствую боли. Она смехотворна на фоне той, что горит в грудной клетке, сдавливает лёгкие, лишая способности дышать, здраво мыслить. А трезвый разум мне сейчас нужен, как никогда прежде, поэтому мне ни в коем случае нельзя думать о подобном.