Читать книгу "Паутина - Николай Свечин"

Фельдшер сидел в одной камере с Савельевым и отследил его записку, посланную из тюрьмы сообщникам. В ней было написано: «Надо убраться в квартире и сор выбросить или оставить на удобрение». Письмо ушло в Брянск, где его получил торговец по фамилии Малива. А главарь вскоре покончил с собой.

Тут вдруг стал давать откровенные показания некий Иван Филиппов, один из схваченных безмотивников. Начальник МОО Заварзин, опытный розыскной офицер, сумел выяснить его прошлое. Оказалось, Филиппов был матросом с броненосца «Потемкин». И не просто бузил во время бунта, а лично убил трех офицеров. За это ему полагалась виселица. Желая спасти свою шкуру, негодяй пошел на сделку с жандармами.

Для начала он сообщил, что участвовал в налете на дом вдовы-помещицы в Калужской губернии и удушил пожилую хозяйку, дворника и служанку. В налете участвовали еще двое уголовных и маруха по кличке Танька Курносая. Моряк отдал Таньке свою долю богатой добычи и велел спрятаться в Брянске. Теперь он испугался, что после его ареста сообщники прикончат бабу и завладеют долей. Поэтому Ванька сдал подельников.

Но Заварзин потребовал от бандита-революционера подробностей и о других его подвигах. Филиппов рассказал, как сошел с броненосца в Румынии и пытался сначала прожить там честным трудом. Но заскучал, сел на торговое судно и приплыл аж во Владивосток, подальше от следователей. Во Владивостоке Ванька организовал собственную банду и за полгода прикончил около десятка человек. Полиция вышла на его след, двоих злодеев арестовали, а остальные уехали в европейскую часть России. Деньги и документы были припасены заранее, и негодяям удалось спрятаться. Сам Филиппов поселился в том же Брянске. Там он случайно познакомился с Савельевым, которому пригодился бы опытный головорез. Анархист позвал палача в свой боевой отряд. Началась новая эпопея, в которой уголовник и патологический убийца действовал бок о бок с борцами за народное счастье…

Ближайший сообщник Ваньки по разбоям на Дальнем Востоке тоже приехал в Брянск. Он жил там под фамилией Малива и держал бондарную мастерскую. В город прибыли четыре опытных филера МОО, поселились поблизости и стали наблюдать за бондарем.

Старший из агентов быстро сошелся с Маливой, став его постоянным собутыльником в соседнем трактире. Подельник крепко выпивал, но держался настороже и о прошлом не говорил. Утверждал, что много лет не выезжал из Брянска, торгует бочками, то да се… Однако агент заметил у него на руке татуировку в виде дракона, какие делали моряки, плававшие в китайских водах. А сплевывал Малива тоже по-особенному: далеко в сторону, по-матросски.

Через неделю филеры проследили, как в трактир к Маливе пришла молодая женщина со вздернутым носом и передала ему узел с вещами. Танька Курносая! Охранники выяснили ее адрес. Затем старший агент «открылся» бондарю, что он беглый солдат, приятель Филиппова, именно тот послал его в Брянск и дал пароль. Малива лишь усмехнулся и ничего не ответил. Дознание застопорилось. Заварзин подождал день-другой и велел взять бондаря, его жену и Таньку.

Тут жандармов ждало разочарование. Обыск в жилищах не дал никаких улик. А задержанные на допросах от всего открещивались. Тайник с бомбами обнаружить не удалось, опасность, что они будут использованы в другом месте, оставалась высокой.

Выручил жандармов полицейский пес по кличке Треф. Любимец газетчиков, он раскрыл немало преступлений. Розыскную собаку высочайшего уровня подготовил околоточный надзиратель московской полиции Дмитриев. Он и приехал в Брянск вместе со своим питомцем. Треф сначала не сумел найти тайник ни в доме бондаря, ни в огороде. Но старший филер вспомнил, что, когда он в последний раз выпивал с Маливой, заметил у того под ногтями землю. Не иначе, бандит что-то рыл. Трефа опять пустили в огород, и он не сразу, но вынюхал закладку. На глубине два аршина охранники обнаружили просмоленный бочонок. А в нем – взрывчатку, волчью картечь для поражающих элементов, капсюли, корпуса бомб. И тот самый узел, который отдала хозяину Танька Курносая. В узле обнаружились двести номеров журнала «Буревестник», органа печати анархистов.

На дне бочонка лежали паспорта на фамилии Купченко и Шестовой. Оказалось, что бондарь на самом деле известный во Владивостоке бандит Петр Купченко. Беглый матрос Тихоокеанского флота убил священника, попал в тюрьму, из которой сбежал и примкнул к банде Филиппова. А его жена, Шестова – не менее знаменитая воровка и скупщица краденого.

Вторично Треф отличился при обыске в доме Курносой. Он смог учуять в подвале под чаном с грязным бельем тайник. А в нем лежали те самые ценности, которые Филиппов взял при налете на дом помещицы.

По итогам брянского дознания по всей России было арестовано тридцать пять анархистов-безмотивников, найдено четыре тайника с бомбами и оружием. Предатель Филиппов, за которым числилось одиннадцать убийств, получил вместо виселицы бессрочную каторгу. Жуткий союз бандитов с революционерами ошарашил полицию, но отнюдь не вождей анархизма. Похоже, страну ждала новая эра, когда возможно все…

Владимир Гаврилович со вздохом раскрыл какой-то журнал и сказал коллеге:

– Тут статья главаря большевистских социал-демократов Ульянова. Старая, правда – от тысяча девятьсот шестого года. Но поражающе откровенная. Называется «Партизанская война». Не читали?

– Нет, – ответил Лыков, и на душе у него заскребли кошки. – Сильно прикладывает этот Ульянов?

– А вот послушайте.

И начальник ПСП зачитал длинную цитату:

– «Интересующее нас явление есть вооруженная борьба. Ведут ее отдельные лица и небольшие группы лиц. Частью они принадлежат к революционным организациям, частью (в некоторых местностях России большей частью) нет… Вооруженная борьба преследует две различные цели, которые необходимо строго отличать одну от другой; именно, борьба эта направлена, во-первых, на убийство отдельных лиц, начальников и подчиненных военно-полицейской службы; во-вторых, на конфискацию денежных средств как у правительства, так и у частных лиц». Чуете, Алексей Николаевич? Ему все равно, у кого отнимать деньги. Продолжаю: «Конфискуемые средства частью идут на партию, частью специально на вооружение и подготовку восстания, частью на содержание лиц, ведущих характеризуемую нами борьбу». Я бы сказал, что последнее встречается у них сплошь и рядом… Далее Ульянов пишет: «Крупные экспроприации (кавказская в двести с лишним тысяч, московская восемьсот семьдесят пять тысяч рублей) шли именно на революционные партии в первую голову. Мелкие идут прежде всего, а иногда и всецело на содержание “экспроприаторов”… Обычная оценка рассматриваемой борьбы сводится к следующему: это анархизм, бланкизм, старый террор, действия оторванных от масс одиночек, деморализующие рабочих, отталкивающие от них широкие круги населения, дезорганизующие движение, вредящие революции. Когда я вижу социал-демократов, горделиво и самодовольно заявляющих: мы не анархисты, не воры, не грабители, мы выше этого, мы отвергаем партизанскую войну, тогда я спрашиваю себя: понимают ли эти люди, что они говорят?» Вот еще фраза: «Утверждают: партизанская война приближает сознательный пролетариат к опустившимся пропойцам, босякам. Это верно». Каково? Но это еще не самое страшное в статье, Алексей Николаевич. Сейчас будет место много хуже: «Считать анормальной или деморализующей гражданскую войну или партизанскую войну, как одну из ее форм, марксист не может. Марксист стоит на почве классовой борьбы, а не социального мира. В известные периоды острых экономических и политических кризисов классовая борьба доразвивается до прямой гражданской войны, то есть вооруженной борьбы между двумя частями народа. В такие периоды марксист должен стоять на точке зрения гражданской войны. Всякое моральное осуждение ее совершенно недопустимо с точки зрения марксизма». Уф…