Читать книгу "Как квакеры спасали Россию - Сергей Никитин"

Как отмечают историки, деятельность иностранных гуманитарных миссий также вызывала опасения российского правительства, поскольку собранная ими информация могла дискредитировать власть50. В дневниковой записи от 21 ноября 1891 года В. Н. Ламздорф приводит свидетельство об отклонении российским правительством поступивших из‐за границы предложений организовать сбор пожертвований в помощь голодающим: «Не желают ни принимать денег, ни допускать проникновения внутрь страны иностранных филантропов. Однако предложение американцев нагрузить мукой русское судно… было принято как практическое и деликатное»51. Когда в феврале 1892 года стало известно об отправленном из Соединенных Штатов пароходе «Индиана», нагруженном мукой, министр иностранных дел Н. К. Гирс выражал обеспокоенность, «как бы вместо благодарности жертвователям их щедрый дар не был отослан обратно». Принимая помощь от Америки, российские власти подчеркивали, что это помощь американского народа, а не американского правительства, отношения с которым в период правления Александра III оставались прохладными. В 1880‐е годы в общественном сознании американцев, во многом благодаря публикациям журналиста и путешественника Дж. Кеннана, оформился взгляд на Россию как на большую тюрьму, репрессивное государство. 25 декабря 1891 года журнал North Western Miller писал: «Совершенно естественно, что в нашей стране, где статьи мистера Кеннана о российской системе политической ссылки и его лекции о сибирских тюрьмах привлекли пристальное внимание и вызвали симпатию во всех слоях общества, где жестокость, допускаемая российским правительством по отношению к евреям, стала предметом резкого всеобщего осуждения, преобладает крайне враждебное отношение к деспотическому режиму в России. Что касается вопроса о политике российского правительства, то мы вряд ли сможем здесь что-либо сделать. Россия – огромная страна, далекая, незнакомая и непостижимая для западного мышления. Мы не сможем верно оценить ситуацию в России, т. к. мы не знакомы с тем многообразием причин, которые ее вызвали к жизни. Россия и ее обычаи находятся за пределами нашего понимания, потому что мы не имеем представления об ее общественных институтах. Это вопрос не политики, это вопрос гуманности. Мы знаем, что 20 миллионов крестьян умирают от голода. И этого достаточно. Так сделаем же все, что от нас зависит, чтобы облегчить их страдания. Что же касается вопроса о российском правительстве – оставим его решение самим россиянам»52. Американское правительство предложило направить в Россию своих представителей, чтобы организовать на местах распределение гуманитарной помощи, однако российские власти ответили отказом, сообщив, что «императорское правительство принимает с благодарностью пожертвования, делаемые частными обществами или лицами в пользу нуждающейся части нашего населения, но не признает возможным принимать предложения, исходящие прямо от иностранных правительств»53. Прибывшая в июле 1892 года в Петербург американская делегация была удостоена приема, организованного цесаревичем Николаем (император в то время находился в Копенгагене). Всего в Россию из Америки прибыло пять пароходов, доставивших около 10 тысяч тонн продовольственных грузов; в американскую миссию в Санкт-Петербурге, а также на имя Л. Н. Толстого было отправлено пожертвований на 150 тысяч долларов.

Иностранная не только правительственная, но и общественная помощь могла заключать в себе определенный укор верховной российской власти: помочь голодающим откликнулись американские евреи, что в условиях антисемитской политики Александра III вызывало на Западе сарказм. В британском журнале «Панч» появилась карикатура, на которой был изображен российский император, стоящий с протянутой рукой перед евреем.

Преувеличение масштабов голода земскими служащими и либеральными кругами, равно как его недооценка госслужащими и консерваторами, нивелируются статистикой смертности и сопутствующих эпидемических заболеваний. Согласно исследованию Р. Роббинса, в пострадавших от неурожая губерниях в 1892 году сверхсмертность составила 406 тысяч человек54. В это число вошли умершие как от дистрофии, так и от эпидемий. Количество смертей от холеры в пострадавших районах Роббинс определил в 10 тысяч человек. Как известно, вспышки холеры неизбежно наблюдаются у голодающего населения, санитарное состояние которого невозможно признать удовлетворительным. Общеизвестна и непосредственная связь голода с сыпным, или «голодным», тифом. Динамика заболеваемости тифом коррелирует с ухудшением питания населения, а также с большими скоплениями обездоленных людей, ищущих работы. Уполномоченные Особого комитета отмечали, например, «серьезный характер тифозной эпидемии» в Пензе из‐за скопления пришедших в город в поисках работы голодающих крестьян55. Эпидемии сыпного («голодного») тифа всегда сопровождали неурожаи. Так, в 1881 году, вслед за неурожаем 1880 года, в России вспыхнула эпидемия сыпного тифа, по размеру превзошедшая эпидемию военных лет (1877–1878)56. Однако самая большая вспышка сыпного тифа началась после голодных 1891–1892 годов (в 1892 году было зарегистрировано 184 142 случая заболевания тифом и 604 406 случаев заболевания холерой57) и продолжалась до 1894 года. Следующая такая крупная вспышка эпидемии произошла вслед за неурожаем 1907–1908 годов и продолжалась до 1913 года.

«Кровь» против «золота» (Александр III просит денег у еврея). Punch. 1891. May 16. P. 535

Заболеваемость сыпным («голодным») тифом в России 58

В 1900–1907 годах А. И. Шингарев по заданию Воронежского земского санитарного совета проводил исследование санитарно-эпидемического состояния самых неблагополучных в уезде сел Н.-Животинное и Моховатка и пришел к выводу о связи санитарного и экономического состояния крестьянских хозяйств, назвав главной причиной бедности малоземелье59. Особенно обострился этот вопрос в период революции 1905–1907 годов, что следует из массовых крестьянских волнений и ряда внесенных в Первую и Вторую Государственные думы аграрных проектов.