Читать книгу "Разборки в средней Тосэн! - Александр Гримм"

— Спокойной ночи, сынок.

Прости, я передумал. Я никогда не расскажу тебе о судьбе твоего сына. Его холодные, без эмоциональные воспоминания не передавали ту теплоту и заботу, которой ты так беззаветно делишься. Я не готов отказаться от столь приятных моментов в угоду чистой совести.

Стоило пообщаться с ней пораньше — там в больнице, когда она меня навещала, а не притворяться спящим или больным. Мое бегство от разговора лишь усугубило ее состояние вины и это могло вылиться в нечто большее, чем мокрая от слез скатерть.

Впервые за долгое время я засыпаю в хорошем расположении духа.

Следующее утро не обходится без сюрприза. Мои мышцы настолько задеревенели после вчерашнего «экстремального» тренинга, что я с трудом отлипаю от футона. Поход в ванную комнату с последующим контрастным душем становится для меня чем–то вроде подвига, на уровне убийства Лернейской гидры.

Этот фанатизм точно сведет меня в могилу, но именно он, когда–то помог мне выбиться в топы там — в России. Без него, не обладая ярко выраженным талантом, я бы никогда не достиг высот в смешанных боевых искусствах.

После контрастного душа принимаюсь растирать тело руками, ускоряя кровоток и разгоняя застоявшуюся за ночь лимфу, — становится чуть легче. Следующая за этим растяжка вновь заставляет морщиться от боли и в который уже раз за это утро проклинать собственную глупость.

Завтрак, предусмотрительно оставленный Ульяной на столе, исчезает за считанные секунды. До организма наконец доходит, что у него новый хозяин, который будет эксплуатировать этот самый организм на всю катушку. Больше не будет ровного сидения на жопе в собственной комнате. Хикки Тон–тон умер, затворничеству пришел конец.

После завтрака замечаю магнитик на холодильнике с запиской и парой десятитысячных купюр. Точно, сегодня ведь четверг, а значит мне нужно сходить за продуктами и оплатить коммуналку. Обычно я делаю это после школы, но раз у меня сегодня больничный, то прогуляюсь с утра, как раз и разомнусь.

Мой путь лежит в квартал Уэно, где расположен Мацудзакая — один из двух больших супермаркетов района Тайто. Эти ребята недавно открылись и неплохо так демпингуют цены на свои товары. Для небогатых жителей района Тайто, вроде нас с Ульяной, — это неплохая возможность сэкономить.

Покинув небольшую квартирку, расположенную в двухэтажном доме, я достаточно быстро добираюсь до центральной улицы квартала Уэно, обрамленной высотками с многочисленными, разноцветными вывесками и билбордами. Людской поток, словно полноводная река, «проглатывает» меня моментально и я становлюсь его частью, наряду со спешащими на работу служащими разных компаний в деловых костюмах, студентами университета Уэно Гакуэн в их отличительной синей форме и немногочисленными хафу, для которых не так много работы в подобном квартале. Нужно быть чертовски одаренным и везучим хафу, чтобы, будучи полукровкой, попасть в штат крупной компании на более–менее оплачиваемую должность. Гайдзинам же путь в подобные компании вообще закрыт.

Чтобы не затеряться в этом людском потоке, я пристраиваюсь в кильватер к выделяющемуся в этой толпе высоченному пузатому мужику, с мощными руками, чью голову украшает легкоузнаваемая прическа сумоиста — тён–магэ. Судя по укладке этого рикиси, его ранг комусуби, нет — скорее маэгасира. Конечно, это далеко не ёкодзуна, но встретить представителя даже такого ранга, просто гуляя по улице, — уже большая редкость. Этот парень один из сорока двух лучших сумоистов страны, пусть и в самом низком звании.

Сумоист, словно ледокол, пробивает мне путь, пока мы не добираемся до оживленного перекрестка. Где, по велению светофора, даже этой горе мяса приходится притормозить. Когда загорается зеленый мы возобновляем свое движение, но ненадолго. Слева от меня, со стороны проезжей части слышится визг тормозов и панические возгласы. Люди вокруг разбегаются, меня сбивают с ног. Пытаюсь подняться с асфальта, но медленно, слишком медленно. Потерявший управление мини грузовик уже близко.

Кроме меня на пешеходном переходе остается лишь один человек — стоящий в традиционной, низкой стойке сумо рикиси. Видимо, его мозг настолько заплыл жиром, что он решил потягаться с грузовиком.

Уйти от столкновения не успеваю, счет идет на доли секунды — спасения нет. Ками, я вновь все просрал — обидно. Внезапно, сумоист делает взрывной рывок вперед, навстречу приближающемуся автомобилю. Делает настолько стремительно, что моей реакции не хватает для того, чтобы отследить происходящее, лишь перед самим рывком я успеваю заметить какой–то подозрительный, едва уловимый глазом, пар, исходящий от тела гиганта.

По ушам бьет звук столкновения и, вопреки моим ожиданием, рикиси не отлетает от небольшого грузовика жирной, изломанной куклой, нафаршированной переломанными костями. Наоборот — это грузовик меняет траекторию и резко заваливается набок продолжая еще несколько метров скользить по асфальту, высекая искры трущейся о дорожное полотно кабиной. А сумоист остается стоять в том месте, где произошло столкновение человека и машины. Его футболка разорвана, оголяя мощную грудь и необъятный живот, на которые из разбитой головы сумоиста стекает кровь. Столкновение не проходит для него бесследно, с такого близкого расстояния мне хорошо удается разглядеть набухающие гематомы на его торсе и руках, а также многочисленные, кровоточащие ссадины. Плюс к этому, пальцы рикиси на обеих руках переломаны, кисти разбухли. Но при этом, на его лице все такое же похуистическое выражение, какое было до этого инцидента.

В уши врывается вой сирен, полиция и скорая совсем близко. Я порываюсь подойти к, перевернутому на бок, грузовику, чтобы помочь водителю, но вовремя подмечаю разбитое лобовое стекло и пустующее водительское кресло. Лишь после этого, я обнаруживаю в нескольких метрах от себя изломанный труп, валяющийся у разделительного бордюра. Шея неудачливого водителя вывернута под неестественным углом, подставляя безжизненное лицо утреннему солнцу. В его чертах я без труда различаю отголоски европейской крови — хафу. Но даже, если бы я не видел лица водителя, то никаких сомнений в том, кто именно был за рулем у меня бы не возникло.

По японским законам гайдзины не имеют права управлять транспортным средством на территории страны, а для чистокровного японца быть водителем грузовика не самая престижная профессия — слишком маленькая оплата труда. Так что, с вероятностью в девяносто процентов, водитель мини грузовика не мог быть никем иным.

Пока подоспевшие медики упаковывают труп водителя в специальный мешок, я подхожу поближе к паре полицейских, которые пытаются разговорить, истекающего кровью, рикиси. При этом вокруг сумоиста вьется еще пара медиков, оказывая тому первую помощь и умоляя поехать с ними в больницу.

— Господин, Ямагути, прошу вас, мне нужно составить протокол, хотя бы в общих чертах.

— Шел, увидел грузовик, сделал ошитаоши, бых, победил.

— Аааааа. — мучительно выдыхает полицейский с планшеткой в руках, на которой закреплен девственно–чистый бланк протокола.

— Здравствуйте, господин полицейский, я был неподалеку от господина Ямагути и могу все рассказать.