Читать книгу "Фаворитка - Юлия Цыпленкова"

— Вот еще, — передернула я плечами. — Этот круп не создан для битья.

Аметист согласно тряхнул головой.

— А тебя… — недобро прищурился монарх и закончил под моим внимательным взглядом: — С тобой я тоже что-нибудь сделаю.

— И что же? — полюбопытствовала я.

— Хотя бы пересажу к себе на Бурана и дам ему шпор. И если твой спесивец не одумается, то привяжу его к дереву и оставлю волкам на съедение. — Я возмущенно округлила глаза, и монарх злорадно продолжил: — И разве же я не искупаю грех за охоту, поднося твоим обожаемым зверям эту жирную конину? Ты слышишь меня, негодяй?! — рявкнул Ив.

Аметист был в корне не согласен. Он выразил свое мнение фырканьем, даже отрицательно потряс большой умной головой, а после смилостивился и прекратил дурить. Послушный мне, он перешел на рысь, а после и на галоп.

— Хвала Богам! — возликовал государь и, подстегнув своего Бурана, догнал меня, поравнялся и погрозил моему жеребцу кулаком. Тот сей неуважительный жест решил не замечать.

Вскоре мы снова перешли на рысь. За нами ехала карета, чтобы была возможность пересесть, когда я устану от верховой езды. Такое могло случиться, потому что наш путь был неблизким. Тибад, хоть и граничил с Лакасом, но добраться до моих земель мы должны были только к вечеру. И чтобы не ехать ночью, государь решил остановиться на ночлег в одном из домов, который окажется ближе по дороге. А утром уже отправиться в мое поместье, где мы и должны были провести несколько дней, чтобы я успела оглядеться и познакомиться с обитателями графства.

А пока мы даже не выехали на тракт. Наш путь пролегал через сельскую дорогу, спокойную и почти безлюдную. А те несколько путников, которые встретились нам, были уже испуганы видом гвардейцев, ехавшими впереди на некотором отдалении, чтобы расчищать дорогу и не оказаться случайными слушателями наших разговоров с государем. Никого из своей свиты он брать не стал, чему я даже была рада. И от болтуна Дренга иногда требовался отдых.

— Теперь, когда твой конь образумился, мой гнев уже не столь пылок, а дорога впереди длинная, быть может, поделишься соображениями о герцогинях Мэйтских? — спросил монарх. — В конце концов, поворачивать обратно я не стану, когда выехал за ворота.

— Быть может, ты и сам подумал о том же, о чем и я, — ответила я.

— Мне больше думать было не о чем, как о бедолаге Мэйте, который не может сбыть с рук свои сокровища, — фыркнул Ив. — Жениться ни на одной из них я не собираюсь, новой выгоды от герцога уже не получить, потому что мы и так имеем все возможные выгоды от нашего союза. Наши отношения вполне дружественные, а потому забивать голову всякой чушью я не намерен. Говори.

Я не спешила нарушить молчание. Раздражать короля мне нравилось. И его сурово насупленные брови, и взгляд исподлобья и эти его вечные обещания лично задушить меня и жить дальше спокойно – всё это неизменно доставляло мне удовольствие, потому что в такие минуты монарх становился забавным и даже милым. На мой взгляд, конечно. Кто-то другой при виде его недовольства бледнел и хватался за сердце. Я же государя не боялась, и оттого позлить его было одним из моих любимых занятий. Впрочем, он это знал, потому не упускал возможности отомстить, доводя до того, что я могла и ногой притопнуть с досады. Однако такие развлечения у нас случались, когда мы были наедине. При людях же споры были коротки и беззлобны.

— Шанриз Тибад-Стренхетт-Тенерис-Доло, или ты сейчас же откроешь рот, или я вытрясу из тебя всё, о чем ты так загадочно умалчиваешь, — предупредил меня Ив.

Рот я открыла, показала ему язык и хмыкнула, когда король мрачно изрек:

— Восхитительно.

И вот уже после этого, ощутив полное умиротворение, я вздохнула и произнесла:

— Кантор.

— Даже слышать не желаю об этом… — начал было Его Величество, но замолчал и велел: — Продолжай.

— Уже понял? — спросила я, усмехнувшись. Король изломил бровь, и я продолжила: — Канторийцы не могут простить Камерату разрыв помолвки и то, что ты предпочел Его Высочеству герцога Ришемского. — Государь скривился, будто съел кислого, однако я внимания на его гримасу не обратила и продолжила: — Они портят тебе кровь, но могут только кусать…

— Однако и эти укусы меня уже бесят, — мрачно изрек Ив.

— Так давай вырвем им зубы. Пусть им не досталась Селия, зато ты можешь сосватать им свою дальнюю родственницу. — Государь расширил глаза в изумлении. — Разумеется, родственницу. Разве же не принцесса Камерата связала королевство и остров тем самым договором, который существует и по сей день?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Но она была не Стренхетт. Тогда царствовала другая династия…

— Но пращур-то с прежней династией у вас один, — отмахнулась я. — Иначе Стренхетты не получили бы трона. Стренхетт – младшая ветвь Фореттов. Форетты в прямом родстве с Гамлингами. А та принцесса была – Гамлинг. А стало быть, юная герцогиня Мэйтская приходится тебе дальней родней. Канторийцы кричат о том, что Камерат не держит слово, что ты пренебрег соглашением и отдал сестру за Ришема. Так отдай им еще одну сестру. Ты сможешь успокоить змея, который жалит тебя на протяжении всего времени после того, как им было отправлено известие о свадьбе принцессы с герцогом Ришемским. Соглашения останутся в силе. Можно даже пойти им на уступки в мелочах, чтобы канторийцы посчитали ущерб возмещенным. Разумеется, с выполнением всех прежних обязательств с их стороны. В то же время ты польстишь Мэйту тем, что назовешь его дочь сестрой и сам займешься обустройством ее счастья. И за это посредничество, если хорошо подумать, то и с этой стороны можно найти выгоду. В результате, ты соединишь два одиноких сердца и ощутишь умиротворение, получив всю возможную пользу от этого союза.

Ивер прищурился, разглядывая меня, а после откинул голову и рассмеялся.

— Ах, ты ж маленькая пройдоха! — воскликнул он, отсмеявшись. — Мне нравится! Нет, правда. Мы действительно можем заткнуть пасть злопамятным негодяям, а заодно снискать благодарность и пользу с Мэйта. Я даже готов сам встретить и сопроводить «сестрицу» ко двору жениха. А то и подготовить ей приданое и сыграть свадьбу. Мэйт уж точно возражать не станет. Однако, — король снова нахмурился, — дурь Селии приходится расхлебывать и по сей день. Не была бы сестрой…

Он не договорил, но и без того было понятно, что своей сестрице он мечтал оторвать голову раз сто за прошедшие полтора года. Она и вправду доставила немало хлопот брату проступком, который перечеркнул не только его веру в добродетель принцессы, но и добрые отношения с соседями, союз с которыми был важен Камерату. И когда Селия прислала государю письмо с жалобой на мужа, не слишком-то баловавшего супругу своим вниманием, Ивер только злорадно ухмыльнулся и ответил, что не смеет вмешиваться в отношения мужа и жены, чей брак освятили сами Боги.