Читать книгу "Свой путь направь к звезде - Элизабет Лукас"

А моя пациентка почувствовала себя свободной.

* * *

А что делать людям, которые не в состоянии исполнить этот виртуозный трюк? И у них есть шанс! Проблема в том, что они несут по жизни не только тяжкий груз ненависти к своим обидчикам, но и собственные провинности и проступки, потому что, не умея прощать сами, не могут рассчитывать и на прощение со стороны других. Но возможно, суть небесной благодати как раз и заключается в том, что люди, надеющиеся, вопреки всякой логике, быть помилованными за свою вину, в конце концов и сами обретают способность прощать вину чужую?

Движение сопротивления

Однажды меня спросили, часто ли бывает, что пациенты сопротивляются методам, применяемым психотерапевтом. Я тогда ответила, что сопротивление, в принципе, представляет собой позитивную силу. Хорошо, если люди способны оказывать судьбе (или своим собственным ошибкам) стойкое противодействие и добиваться успехов.

Виктор Франкл в своих диалогах с пациентами всегда рассчитывал на их способность к сопротивлению, которую он называл «упрямством духа», и старался пробудить и активизировать ее в ситуациях, когда ими завладевали опасные привычки или когда роковые обстоятельства отнимали у них жизненную перспективу.

Созданную Франклом логотерапию в целом можно охарактеризовать как «движение сопротивления», и сам Франкл не раз говорил, что «отправной точкой для лого-терапии была моя оппозиция – оппозиция господствующему в психотерапии психологизму». Под психологизмом он подразумевал метод, согласно которому почти все человеческие проявления, независимо от степени их искренности, объясняются бессознательными, преимущественно патологическими, мотивами.

Франкл рассказывал случай из своей практики: американский дипломат, в течение пяти лет лечившийся у психоаналитика без каких-либо признаков улучшения, избавился от своих мучительных сомнений в результате одной-единственной логотерапевтической беседы. Дело было в том, что пациент хотел завершить свою дипломатическую карьеру, а психоаналитик упорно интерпретировал это как его «непримиримую борьбу против образа отца» (по Фрейду). Пять лет продолжалось противостояние дипломата теоретическим рассуждениям терапевта, пока ему не стало совсем плохо и он не обратился к Франклу. Тот сразу распознал искренность желания пациента сменить поле деятельности и посоветовал ему срочно последовать внутреннему призыву. Франкл вселил в него уверенность, поддержал его в намерении сжечь за собой мосты, которые и так давно уже не дотягивались до берегов будущего, и переключиться на ту область, где он мог бы чувствовать себя самим собой. Пациент вышел из состояния апатии, поменял профессию и, несмотря на уменьшившиеся доходы, с радостью принялся за решение новых задач, обретя наконец внутреннюю стабильность. Его хорошие отношения с отцом от этого нисколько не пострадали. Правда, отец испугался, когда дипломатическая карьера сына так неожиданно и резко оборвалась, но, увидев его снова в добром здравии и отличном настроении, отбросил все свои сомнения.

В описанном случае пациент оказывал психоаналитику слишком слабое сопротивление. Ему давно бы следовало прервать бесполезное (и наверняка не дешевое) лечение и поискать более конструктивной помощи. Но еще хуже то, что он не сумел вовремя мобилизовать свои силы для противодействия собственной инерции. Он замечал, чувствовал, знал, что очутился не на своем месте. Он страдал – и все-таки продолжал начатую карьеру, ничего не меняя. Почему? К сожалению, Франкл об этом ничего не пишет. Возможно, дипломату было стыдно признаться родителям и знакомым, что он ошибся с выбором профессии. Возможно, он боялся, что его сочтут ни на что не годным. Или опасался, что не найдет разумной альтернативы и утратит свой социальный и материальный статус. Возможно, его пугали огромные усилия, которые придется затратить на основательную перестройку жизни. Возможно, ему жаль было расставаться с особыми бытовыми удобствами. Или жаль терять уважение и авторитет, всегда сопутствующие положению дипломата. Что бы это ни было – стыд, страх, привычка к комфорту, – было необходимо их преодолеть.

Личность в человеке – и только она – способна духовно дистанцироваться от физического и психического самочувствия. В этом заключается подлинная «революция в эволюции»! Личность может игнорировать боль, смеяться над своими страхами, противостоять жажде власти.

Очень важно, чтобы человек мог идти по жизни, ориентируясь «на свет внутреннего маяка» – на свою совесть, которая каждый раз подскажет, что достойно одобрения, а чему необходимо сопротивляться.

Юмор против иррациональной вины

Со времен Фрейда молодая наука психотерапия значительно продвинулась вперед. Специалисты стали проявлять больше осторожности при интерпретации слов пациентов, в ловушку психологизма попадаются лишь те, кто безнадежно «отстал от жизни». Однако иногда пациенты и сами неправильно интерпретируют себя. Среди них встречаются люди, которые любое неприятное происшествие в ближайшем окружении приписывают своим личным ошибкам и совершенно беспричинно начинают мучиться сознанием собственной вины. Психотерапевты называют это явление «иррациональным чувством вины», оно не имеет под собой никакого реального основания и возникает исключительно вследствие прогрессирующей неуверенности в себе и заниженной самооценки. Разумеется, подобным чувствам тоже нужно оказывать сопротивление, и лучше всего это удается с помощью юмора. Юмор – идеальное средство, способное моментально вскрыть смешную суть надуманной проблемы. Пусть фрагмент беседы из моей психотерапевтической практики послужит в качестве примера такого «разоблачения».

Фрау Х.: Боюсь, я сильно провинилась перед дочерью.

Я: Не могли бы вы объяснить поподробнее?

Фрау Х.: Конечно. Например, она часто болеет бронхитом, потому что в детстве я ее всегда слишком тепло одевала. Ее организм совсем не закалялся, отсюда ее постоянные простуды. Я все делала неправильно…

Я: Вы всегда заботливо одевали дочку и следили, чтобы зимой ей было тепло?

Фрау Х.: Да, так и есть.

Я: Фрау Х., давайте представим себе другой вариант. Предположим, что вы беспечно относились к тому, как одета ваша дочь. Зимой вы отпускали ее на улицу без шарфа и шапки и уже в феврале разрешали ей бегать по двору в гольфах. И вот она заболела бронхитом. В этом случае вы бы чувствовали себя спокойно и были уверены, что вы здесь ни при чем?

Фрау Х. (задумчиво): Вряд ли. Нет, вероятнее всего, я и тогда считала бы себя виноватой в ее болезни – ведь я одевала ее недостаточно тепло. Без шарфа и шапки – ах, естественно, я бы корила себя!

Я: Я правильно поняла, что вы в любом случае были бы виноваты в бронхите вашей дочери, независимо от того, как вы ее одевали?

Фрау Х. (усмехаясь): Вообще-то это ужасно глупо. Ведь никогда нельзя точно сказать, отчего заболел человек.

Я: Вот именно. Дети, которые воспитываются в оптимальных условиях, тоже не застрахованы от болезней. Значит, мы приходим к выводу, что бронхит вашей дочери не следует ставить вам в вину?