Читать книгу "Темный маг и отворотное зелье - Татьяна Рябинина"

- Ну вот и все, девушка, - сказал маг. – Теперь ты должна все понимать. А через пару часов и говорить сможешь.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

6.

Так, говорить меня научили… ну то есть пока не говорить, а понимать – уже хорошо. Очень хорошо. Но… это что, все?

Я прислушалась к себе. Ледяная глыба никуда не делась. Мысль о Колине Фаррелле в роли Александра Македонского никакого сладостного шевеления не вызвала. Воспоминание об одном тайном романтическом приключении, неизменно порождающее брожение соков, тоже не сработало.

Мда… Значит, все. Печаль.

Что-то острое впилось в ногу. Кот требовал, чтобы я освободила его законное место.

- Иди, - сказал маг, широко зевнув. – Седрик злится.

- А-а-а… - машинально я хотела спросить, что мне делать дальше, но активный словарный запас действительно пока был пуст.

Встав с кресла, я кивнула и пошла к лестнице. Аретта сидела на нижней ступеньке. Услышав мои шаги, она встала и посмотрела снизу вверх.

- Все получилось? – спросила с надеждой. – Ты понимаешь?

Я кивнула.

- Прекрасно! Тебе сейчас надо много слушать, и тогда быстрее заговоришь сама. Меня на сегодня освободили от работы в госпитале, чтобы я побыла с тобой до собрания.

До собрания? Очень интересно. Там будут коллективно решать, что со мной делать? Вот уж чего точно не хотелось, так это быть выставленной на всеобщее обозрение. Или имеется в виду какое-то совсем другое собрание, не имеющее ко мне никакого отношения? Что толку гадать, сейчас она мне все расскажет. Если не расскажет сама, спрошу, когда смогу говорить. А насчет госпиталя я, выходит, угадала. Может, она учится на каком-нибудь факультете лечебной магии, а госпиталь – это практика.

Шли мы с ней так же долго, только уже другим маршрутом. Я поняла это лишь потому, что обошли стороной «Двенадцать коллегий» - так я обозначила для себя коридор, похожий на знакомый мне по питерскому университету. Хоть я и училась на экономическом факультете в здании на Чайковского, в главном корпусе бывала нередко. Миновав длинную галерею, открытая сторона которой выходила на внутренний двор, мы оказались в жилой части.

- Это моя комната, - Аретта открыла дверь с нарисованной зеленой звездой, такой же, как у нее на рукаве. – Сейчас у меня нет соседки, так что нам никто не помешает. Тайя уехала на прошлой неделе. Не все выдерживают до инициации, но ей оставалось всего полгода. Любовь, что поделаешь.

Мда, все страньше и страньше, как говорила моя подруга по несчастью Алиса. Соседка влюбилась и поэтому бросила учебу? Или ее выгнали?

Комната Аретты была намного меньше, чем у братьев-блондинов. В ней едва помещались две кровати, одна из них без белья, шкаф, стол и два стула. Даже камина не было - только общая на две комнаты печь, которую топили из коридора. Любопытно, с чем связана такая разница? Может, со статусом – материальным или социальным?

- Садись, - Аретта показала на стул. – Или, если хочешь, можешь прилечь на кровать Тайи. После того, что с тобой было ночью, слабость будет чувствоваться еще несколько дней, несмотря на лечение. Ледяное зелье очень опасно. Хорошо, что Элиан сразу принес тебя к нам, иначе ты могла умереть.

Элиан? Один из братьев? Интересно, который из них?

Давай, голова, учись говорить быстрее. Это самое ледяное зелье почему-то не отключило любопытство. Разве что оно было не жгучим, а липким и вязким, как глина.

Слабость действительно никуда не делась, поэтому я скинула туфли и забралась на кровать, пытаясь расправить под собой широкую юбку. И посмотрела на Аретту вопросительно: давай, начинай уже.

- Мы пока еще точно не знаем, как все произошло, - подумав немного, заговорила она, сев на стул и положив ногу на ногу. – То есть Иллеры, конечно, рассказали керру Гартису… Керр Гартис – руководитель нашей эстрии, - пояснила она, заметив мои сдвинутые в попытке что-то понять брови. – А эстрия – школа высшей магии.

Ага, ясно. Значит, и тут я угадала – насчет магической академии. Керр Гартис, надо думать, тот пожилой красавец, которого я видела утром. Вроде как ректор. А Иллеры – два брата-акробата. Фамилия или что-то в этом роде.

- Лунная магия доступна лишь избранным, - продолжала Аретта, - и попасть сюда – большая удача. Не помогут ни деньги, ни положение, ни связи. Только склонности и способности. Мы учимся здесь семь лет, с восемнадцати до двадцати пяти. Особо отличившиеся остаются на дополнительный курс, чтобы потом преподавать, но не больше одного-двух из выпуска, то есть из ста человек. А иногда вообще никто. В этом году должен был остаться Марис Иллер, но после того, что произошло с тобой, Лана, им с братом грозит исключение и запрет на занятие магией вообще, даже самой простой, как мы называем, кухонной. А если учесть, что они из клана Темных, это такой позор, что лучше им навсегда отправиться за море, где их никто не знает.

Во как! Значит, Элиан и Марис. Интересно, кто из них кто? Один накосячил, а второй попал под раздачу. Но если вспомнить, как длинноволосый орал на брата, он, получается, и есть Марис. Отличник, которому непутевый родич одним махом угробил карьеру. Я бы на его месте тоже психовала.

- Сегодня вечером будет общее собрание. Там они все расскажут. И как ты попала сюда, и каким образом выпила ледяного зелья, которое категорически запрещено использовать даже на животных. Хотя они выживают, а люди умирают через час, если сразу же не дать противоядия. А потом нам придется решать, что делать с ними. И с тобой.

7.

Что со мной делать? Вот это было гораздо интереснее, чем судьба братцев Иллеров. Смогут ли избавить меня от телесной и ментально-эмоциональной фригидности и отправить домой тем же зеркальным способом? Или я обречена остаться здесь, да еще и холодной жабой? А если вернуть невозможно, то что я тут буду делать? Вариант, что меня ликвидируют, казался маловероятным: при таком раскладе не имело смысла лечить и учить местному языку. Но с чисто практической точки зрения, как я буду тут жить, где и на какие средства? Дадут почетный пост уборщицы в эстрии-академии? Но, судя по туалету, уборкой тут тоже занимаются маги.

Конечно, можно было подождать и узнать все постепенно, но мне не терпелось. И я попыталась спросить, складывая уже освоенные слова, словно конструктор. В русском аналоге это прозвучало бы примерно как «меня делать что?» Грамматика этого языка была сложнейшей, куда там финскому с пятнадцатью падежами. Естественным путем я осваивала бы его не один год, особенно учитывая мои не особо богатые языковые способности.