Читать книгу "Охотник на демонов - Милена Вин"

Я не двигалась, сжимала кулаки, тяжело дыша и дрожа от пронизывающей меня энергии. Мужчина внезапно поднял на меня взгляд, заставив напрячься, сжаться, как дичь, которую загнал в угол хищник. В его глазах было столько злости, столько ненависти, что это ощущалось физически. Но кое-что еще, мелькнувшее на его лице, не давало мне покоя. Беспомощность. Неуверенность.

– Что ты сделала?! – прошипел демон, схватившись за шею. Он впился металлическими когтями в свою кожу с такой силой, что из ран брызнула темно-зеленая кровь; медленно стекая, она терялась в горловине его чешуйчатой кирасы*. – Ты не могла…

Его твердый голос резко сменился шепотом. Мужчина схватился за край стола, пытаясь устоять на ногах. Он дрожал. Его глаза лихорадочно блестели, взгляд был полон отчаяния и какой-то невыразимой боли.

На меня вдруг разом нахлынули ощущение силы и всепоглощающего ужаса. Было невероятно страшно наблюдать за тем, как его тело слабеет, как он теряет над собой контроль, опускается на колени, тяжело дыша, как будто в любой момент мог задохнуться от пронзившей его боли. Медленно осев на пол, демон снова взглянул на меня глазами, полными удивления и страха, и с грохотом завалился набок.

Впервые за всю свою жизнь я была настолько потрясена, что не могла сдвинуться с места и несколько мгновений наблюдала за неподвижным телом мужчины.

– Лив…

Сквозь толщу жуткого замешательства я услышала голос Далии и медленно повернула голову в ее сторону. Девушка сидела на стуле, закованная в кандалы, и смотрела на меня мутным взором.

– Мира привела охотников… – шепнула она, прежде чем вновь впасть в беспамятство.

Примечания:

* Кираса – элемент исторического нательного защитного снаряжения, состоящий из грудной и спинной пластин (иногда – только из грудной), изогнутых в соответствии с анатомической формой груди и спины человека.

Глава 3. Я помню тебя.

По длинному светлому коридору с мраморным полом разносился гулкий стук каблуков моих кожаных ботфорт. Я спешно направлялась в лазарет, не обращая внимания на любопытные взгляды людей, расступающихся передо мной. От вести, которую принесла мне лекарь, сердце сильно стучало в груди, а в голове беспорядочно роились мысли и воспоминания о вчерашнем дне. Она сказала, что Далия очнулась и… заплакала.

После того как демон свалился без сил, Далия тоже потеряла сознание и не просыпалась ни по пути в наш лагерь, ни всю последующую ночь. Спасательный отряд вывел нас из логова предателя, но других отступников и демонов мы там не нашли. Кажется, узнав о приближении охотников, они поспешили скрыться. Крылатого демона мы доставили в цитадель* Совета. Люди решили сковать его магию, а крылья лишить подвижности с помощью золотых цепей, обладающих магической силой и не позволяющих кому-либо вырваться из пут самостоятельно. Демона заперли в башне, в темнице, до тех пор, пока Совет не решит его судьбу.

Я знала, что они не собираются убивать его. По крайней мере, сейчас. Он был силен и могущественен – люди еще не встречали подобных существ. И сейчас он мог стать для них зверем в клетке, над которым они будут проводить эксперименты до того злосчастного мига, пока не замучают его до смерти. Я не жалела – ни его, ни о том, что способствовала его поимке и доставке в цитадель. Теперь наши пути разошлись, и его жизнь в руках людей. Моя работа на этом закончилась.

Сейчас меня больше беспокоило состояние Далии. Я не знала, что демон сделал с ней, но весть об ее длительном забытье и эмоциях, которые не свойственны охотникам, скоро может дойти до Совета. Я впервые готова была признаться самой себе, что чего-то боялась. Я боялась, что после этого Далию заберут у меня. Если ее поведение не будет соответствовать поведению охотницы, то Совет может принять решение убрать ее со службы. И кто знает – что они могут с ней сделать в этом случае…

Я вошла в лазарет без стука и сразу столкнулась с лекарем – полноватой седой женщиной, облаченной в длинное льняное платье. Взгляд ее серых глаз был задумчивым и взволнованным, и тревожные морщинки на лбу лишь больше подтверждали то, что лекарь была удивлена поведением охотницы.

– Она там, мадам, – скрипучим голосом произнесла женщина, указав рукой в дальний угол длинной светлой комнаты, заставленной по обе стороны койками и ширмами.

Я невольно скривилась от ее обращения ко мне, но поправлять ее не стала.

– Ты никому еще не докладывала? – тихо, но твердо спросила я, проницательно всматриваясь в ее лицо.

– Нет, мадам. Не успела.

– Пока не говори. Нечего тревожить Совет по таким пустякам.

Я заметила, как старческое лицо женщины вытянулось от удивления, ведь мы обе понимали, что поведение Далии – вовсе не пустяк. Но лекарь промолчала, склонила голову и поспешила скрыться с моих глаз.

Помимо Далии в лазарете лежало два человека – дремавшие мужчины. В комнате царили тишина и сладковатый запах лекарственных трав и меда. Я прошла в дальний угол и остановилась чуть поодаль от охотницы. Она сидела на койке, прислонившись спиной к стене, и неотрывно смотрела в одну точку. Лучи утреннего солнца, пробивающиеся в комнату сквозь неплотно сдвинутые занавески, освещали бледное заплаканное лицо Далии. Ее льдисто-голубые глаза были наполнены слезами, а взгляд казался потухшим и уставшим.

Эти слезы и разбитость вводили меня в замешательство. Охотники не плачут. Не только потому, что это не соответствует их статусу; они просто не способны на это. По крайней мере, я никогда не видела и не слышала наш плач…

– Ли, – тихо позвала я, стараясь не делать резких движений.

Услышав мой голос, девушка резко повернула ко мне голову и прерывисто вздохнула, почти всхлипнула.

– Лив… Ты пришла, Лив… – зашептала она отрывисто, усаживаясь поудобнее.

Я подошла к ней и присела на край койки, осматривая ее перепуганное лицо – небольшие дрожащие губы, выразительные, о чем-то умоляющие глаза. Было невероятно непривычно видеть ее такой – встревоженной, беспомощной, испуганной, словно загнанной в угол большим диким зверем.

– Что с тобой, Ли? – неуверенно спросила я, прервав гнетущую тишину. – Почему ты плачешь?

Далия дрожащей рукой обхватила мою ладонь, сжала так крепко, как будто не желая отпускать меня ни на шаг, и заговорила сиплым, сдавленным голосом:

– Я все вспомнила… Все вспомнила, Лив.

Брови мои взмыли вверх, а внутри появилось неприятное щемящее чувство.

– Я не понимаю, – сказала резко, пытаясь не поддаваться этому странному ощущению беспомощности. – Что ты вспомнила?

– Свою семью.

Шепот девушки пробрал меня до дрожи, и я глубоко вздохнула, чувствуя, как от волнения сердце бьется все сильнее и быстрее. Ее слова были столь безумны, что я не могла даже уложить в голове сорвавшуюся с ее уст фразу.

– Я помню тебя, Лив, – продолжила Далия. – Наших родителей… То, что с нами сделали люди. Я все это помню.