Читать книгу "Попаданка ледяного дракона - Любовь Свадьбина"

– Размером с двух-трёх этажный дом, бронированные, крылатые, с огромным магическим резервом. Человека им перекусить или раздавить – раз плюнуть.

Мороз по коже: настоящие чудовища, а не герои романтических сказок.

– И ты с ними поссорился? – тихо предполагаю я. – Дорогу им перешёл?

– Да.

Вот же ж! Батя как он есть: влезать в неприятности – наше всё.

Остро хочется постучаться головой о мачту. Но сзади кричат:

– Причаливаем к седьмому!

Болтавшие матросы бросаются спускать парус. С ленивым хлопаньем ткань складывается, открывая вид на растянувшийся на берегу город. По размеру его площади он кажется огромным, но у домов от силы по несколько этажей, так что по земным меркам количеством населения он вряд ли дотягивает до города.

Матросы быстро справляются с парусом. Один уходит в трюм, второй у борта раскручивает верёвку.

– И что будем делать? – нервно интересуюсь я. – Помимо получения документов и одежды.

– Поедем к друзьям. Мне нужно восстановить магию, а тебе развить свою.

– Я тоже стану менталистом?

– Нет, – отец пристально меня оглядывает. – Лучше: магией Эёрана ты не пропитана, источник не инициирован, ты сможешь получить магию Бездны.

Звучит жутко. Особенно в восторженном исполнении отца, который никогда и ничем не восторгался.

– Что за Бездна? – потираю грудь и шевельнувшееся под пальцами существо. – И что за магия?

– Бездна – мир магии, в котором ей владеют все, а не только избранные. Магия Бездны для нашего мира уникальна, и если тебе удастся хорошо её освоить – сможешь сражаться с драконами на равных.

О да, я прямо всю жизнь мечтала с драконами на равных бодаться. Это шутка, если что. Так-то я хотела умеренно спокойную работу с восьмичасовым рабочим днём и адекватным начальством, соблюдающим трудовой кодекс.

– Пап, а вот эта часть про сражение с драконами на равных – это обязательно?

У него расширяются глаза и, думаю, не из-за непривычно ласкового обращения.

– У тебя есть уникальная возможность получить невообразимую власть! А ты не хочешь? Да любой эёранец горло перегрызёт за подобный шанс, но он есть только у тебя. – Отец нависает надо мной. – Витория, кем ты хочешь быть? Рабыней или хозяйкой своей судьбы?

Вспомнив, как меня не пустили на работу в день выдачи оплаты за испытательный срок, как околачивалась под дверью фирмы, как охранник выталкивал меня горячим потным пузом…

– Хозяйкой, – уверенно отвечаю я, но, представив битву с драконом размером с трёхэтажный дом, добавляю: – Только без фанатизма.

В глазах отца мелькает грусть, он отворачивается:

– Девчонка. Ты просто девчонка, не мужчина.

– Ну извини, меня не спрашивали, кем рождаться. – Вгрызаюсь в хлеб.

– Правее! – прикрикивает стоящий на носу седой мужчина. – Правее, идиот!

На причале загорелые люди в грязных штанах выкидывают багры, один ловит сброшенную матросом верёвку, и судёнышко с противным скрежетом притискивают к деревянному настилу.

Выскочивший из трюма матрос скидывает скрипучий трап. Отец быстро стаскивает меня в суетливо-пахучую толпу пассажиров и грузчиков на берегу. В жаркой потной тесноте, среди гомона, окриков «Посторонись!», запахов кислой капусты, помоев, смолы, в толкотне локтей, в ощущении обшаривающих меня почти невесомых рук, под женский крик: «Держи вора!» мне не до обид на оскорбительное для дочерей «хочу сына». Мне бы только идти, не поскользнуться на очистках, не упустить тянущую сквозь неизвестный мир руку. Потеряюсь – и не найдусь, я же без денег и документов. Сердце бешено колотится от страха.

Толпа кончается резко, словно кто-то провёл линию: здесь быть невыносимой давке, а там – забитой повозками улочке. Гигантские тюки, дрова, сундуки, ящики, снова тюки проносятся мимо, перекочевывают на  телеги. Смешиваются хриплые голоса, смех.

И снова чудесная невидимая линия отсекает запруженную улочку на границе с широкой, почти свободной. Проносясь следом за отцом, едва замечая разномастные ворота высоких оград, пытаюсь понять, как такое возможно, что отец – не с Земли. Он же жил там, документы точно имел, работал иногда. Но… ни разу не слышала, где он учился, о школьных друзьях. Человек-одиночка. Не вспоминал он и детского дома, в котором якобы вырос…

Он вталкивает меня в дверцу в высоких деревянных воротах. Во дворике пахнет кипячёным бельём и сеном, смолой недавно наколотых дров. Сверху хрипло кричит старуха:

– Куда прёшь?!

Отец вскидывает руку:

– К хозяину за помощью. А тебе желаю свободной силы в беззвёздную ночь.

– Входите, – совсем иным тоном отвечает старуха.

Я словно в шпионской истории: явки, пароли. Отец заводит меня в тёмную прихожую, предупреждает:

– Не разувайся.

Тянет в коридор к лестнице, с которой спускается невзрачная женщина средних лет в старомодном платье. Она недоверчиво оглядывает отца, меня удостаивает лишь мимолётным взглядом.

– Мы отправляемся на вторую базу в Озаране, – поясняет отец. – Как аристократы. Подготовь её.

Женщина не трогается с места, но тут в другом конце коридора появляется старик и прикрикивает:

– Шевелись, Шух.

Пискнуть не успеваю, как Шух втаскивает меня в ванную. Только ванна здесь медная, водопровода нет. Ну ничего себе удобства! Не буду я раздеваться.

Шух замысловато двигает руками, и платье с меня соскальзывает само, а земная одежда сползает лишь наполовину. Чёрное существо поднимает стебельки с глазами, и женщина отшатывается. Её страх сменяется изумлением, а затем – восхищением, почти влюблённостью. Она так смотрит на меня, словно желает расцеловать. Вместо поцелуев она падает на колени:

– Повелительница вестников, какая честь, какая честь!

Сама бы я хотела знать, какая именно это честь.

***

Сбивчивые объяснения Шух проясняют немногое: сидящее на мне существо вроде как вестник Бездны, управлять ими может далеко не каждый. А раз оно сидит на мне, значит, я им управляю, значит, мне большое уважение и почитание.

Поэтому Шух, не сводя влюблённого взгляда с глазок на стебельках, моет меня магией, сушит тоже ей. Волосы от короткого прикосновения укладываются в сложную плетёную причёску.

С шёлково-кружевным бельём и чулками на поясе со старинными застёжками я кое-как разбираюсь сама, но с мягким корсажем и тяжёлым шёлковым платьем синего цвета снова помогает Шух. Она в восторге от того, как глазастик растекается по коже, незаметно прячась под платьем.

Туфли со шнуровкой на меня тоже надевает Шух. А вот серьги со своих скромных гвоздиков на выданные золотые капли меняю сама. И подкрашиваюсь тоже сама, хотя их палочки и кисточки неудобнее земных. Да и возиться с маленьким зеркалом тоже несподручно после мира, в котором метровые зеркала – обыденность.