Читать книгу "Viva la Post Mortem, или Слава Послесмертью - Игорь Давыдов"

3.

Семнадцать минут.

Макс держался очень хорошо. У него всё получилось. Он смог вложить силу в семена. Свою ли силу? Силу бабушки? Кто знает? К сожалению, магию не вскрыть отладчиком. Не поставить точку останова. Не проверить значение каждой из доступных переменных. Магия творится по формулам, по законам, но, неизменно, наугад. Она никогда не укажет тебе, что ты ошибся в каком-нибудь из элементов заклинания или подобрал совершенно не ту формулу, какую на самом деле требует сложившаяся ситуация.

Необходимо будет проверить семейство через неделю, справиться о здоровье растения и выяснить, удалось ли устранить проблему, ради которой, собственно, и был вызван некромаг.

Да, у Макса получилось. Что-то. Он был счастлив. И чета Вейлис была счастлива. Мальчишка даже пошутил, что хочет в будущем заниматься некромагией серьёзно.

А его мать тем временем обрабатывала измочаленное пассатижами плечо своего ребёнка. Броня отлично знала, насколько это больно. Она прекрасно представляла, насколько долго эта боль будет цепляться за тело мальчишки. И во власти девушки было убрать эту боль. Излечить. При должной степени осторожности, даже стереть память о ней. Но не стала.

Быть некромагом всегда больно. Либо больно телу, либо больно душе. И чем твёрже Макс это усвоит, тем лучше.

В конце концов, Броне тоже хотелось унять боль. Другую. Душевную. Она чувствовала себя отвратительно из-за того, что произошло в этой маленькой однокомнатной квартирке. Это было мерзко и противно. Хотелось попросту забыть обо всех событиях того ритуала. И ведь некромагичке был доступен инструмент, способный избавить её от мук совести. Достаточно просто вложить неугодные воспоминания в заклинание, и они уйдут. Навечно. А вместе с ними исчезнут и муки совести.

Но какой тогда смысл в самом понятии совести, если от неё станет возможно отмахнуться? Да и невозможно стать сильней, если о своей боли ты будешь просто забывать. Ты откажешь себе в развитии. В адаптации. Не будешь готов не просто к новым испытаниям, но даже к повторению старых.

Поэтому магическое сословие, несмотря на наличие социальных лифтов с набором учеников из всех слоёв общества, всё ещё остаётся элитой. Именно поэтому, несмотря на то, сколько власти, как по древнему праву силы, так и просто по закону, даётся некромагам, их ряды так медленно и неохотно пополняются. Потому что даже самый ощипанный, тупой и трусливый некромаг имеет ряд моральных качеств, возвышающих его над серой массой. Потому что он готов к испытаниям.

И это хуже всего. Ведь моральные качества, необходимые для того, чтобы влиться в магическое сословие — это не доброта, самопожертвование и альтруизм, а целеустремлённость, сила воли и выносливость. Среди некромагов, сумевших добраться до власти, слишком много озлобившихся. Комбинация из общественного попустительства, фактической силы и тех лопат навоза, которые приходится съесть, чтобы этой силы достичь, очень часто ведёт к одному и тому же предсказуемому результату.

Но как Броня сможет кого-то упрекать в том, что он замарал свой моральный облик по пути к силе, если сама испачкается лёгкой победой над совестью?

— А ну, стой!!!

Кто-то схватил некромагичку сзади за воротник и рванул на себя. Представительница магического сословия уже набрала воздуха в грудь, чтобы громко возмутиться, но осеклась.

Прямо перед её носом с громким и противным “би-и-и-и-ип” пролетела машина. И у этого авто были все права омерзительно гудеть клаксоном: алая ладонь сигнала светофора достаточно красноречиво говорила о том, что ныне дорога принадлежит механическим животным с круглыми ногами, а не хрупким человекам.

И вот, когда опасность миновала, тот же бойкий девичий голос, которому хватило наглости всего парой секунд ранее окликнуть некромагичку, изрёк крайне странную фразу и неожиданную фразу.

— О? Ха! Ха-ха-ха! Да это же ты!

Броня сделала шаг назад, обратно на тротуар, после чего, наконец, соизволила окинуть взглядом свою спасительницу.

Да, это была девушка. Заметно ниже Брони. Русоволосая. На одежде не было ни единого признака принадлежности к какой-либо из магических сообщностей. У незнакомки, в целом, не было ни единого колдовского атрибута: ни кошеля с прахом, ни державы, ни кобуры для магических палочек, ни корсиканского браслета.

Ничего.

— Прошу прощения, — подняла бровь некромагичка. — Я вас знаю?

— Нет… — собеседница покраснела и прикрыла рот ладошкой. — Конечно же, нет. Это так забавно. Мы, конечно, номерами телефонов не обменялись, но я не думала, что за каких-то жалких две недели ты забудешь даже, как я выгляжу.

— Кажется, вы меня с кем-то путаете, слечна, — у Брони не было никаких встреч две недели назад. Убедившись, что светофор сменил алую ладонь на синий большой палец, смотрящий влево, девушка вновь ступила на переход. — У меня есть важные дела. Прошу меня простить.

— Теперь точно не путаю, — незнакомка поспешила следом. — Это была ты. Повадки один в один. Ну да ладно… ты какая-то дико задумчивая. Какие-то проблемы?

— Вам никогда не говорили, что связываться с некромагами опасно? — спросила Броня в ответ, совсем не глядя в сторону своей преследовательницы. — Потому прошу, если вам не сложно, потеряйтесь немедля в ужасе.

Однако, эффект предупреждение имело прямо противоположный.

— Хихик! Бу-у-у-ука. Сколько не пыжься и не тужься, не выйдет из тебя страшной-страшной некромагички. М-м-м-м… — незнакомка обогнала “нестрашную некромагичку” и продолжила путь уже спиной вперёд, задумчиво изучая свою жертву. А жертва, тем временем, вынуждена была смотреть в лицо этой наглой особе.

И было это лицо… “уродливо-красивым”. Это такой тип внешности, когда, формально, красоты быть не может вовсе. Нос острый, лоб, скрытый длинной чёлкой, очевидно низковат. Незнакомка отчаянно напоминала бы крысу, если бы не подбородок, который своей остротой пытался поспорить с носом. Васильковые глаза раскосы… нет, остры! Именно так. Словно бы вся внешность определялась словом “острый”. И раскосые глаза раскосы именно потому, что это делает их уголки более острыми по форме. И открытые коленки были остры, и ключицы выделялись. Пальцы длинные, тонкие, музыкальные: самый острый из всех возможных типов пальцев. И даже уголки губ, однозначно, то и дело обретали форму лезвия. Да что там “уголки губ”? Серёжки в форме звёздочек! Девица явно понимала всю суть своей “острой” внешности и пыталась подчеркнуть её всеми силами.

Объективно каждый отдельный элемент казался неправильным. А всё неправильное некрасиво. Но в этой неправильности была своя гармония. А гармония… всегда прекрасна.

— Ха! — весело выкрикнула незнакомка. — Знаю! У тебя сегодня случилось неприятное событие в жизни!

— Ничего особенного, — поморщилась Броня. — Рабочая рутина.

— Неприятное событие в жизни является рутиной? — прищур сделал черты лица ещё острее. — Не привыкла к жизни в этом мире?