Читать книгу "Прорвать Блокаду! Адские Высоты - Алексей Ивакин"

Эшелоны, эшелоны…

Тут платформы, там вагоны.

Здесь пиликает гармошка,

Там в котел кладут картошку.

Эшелоны, эшелоны…

Кто забудет, кто запомнит?

Кто-то ляжет на Неве.

Кто-то в дальней стороне.

Эшелоны, эшелоны…

От Приморья и до Дона

Едет на войну Россия.

Из Чукотки, из Сибири.

Эшелоны, эшелоны…

Танки, самолеты, кони.

Мужики со всей страны.

Эшелоны – кровь войны…

Эшелон прибыл ночью.

Взвод стоял, откровенно зевая, перед вагоном и дожидался команды. Лейтенант Кондрашов ходил перед строем и нервничал. Хотелось двигаться куда-то или спать лечь. Хуже нет – встать в три часа ночи и ничего не делать. А скоро рассвет – хоть и август, но это север. Скоро светать будет. А они все стоят и стоят.

– Товарищ лейтенант! Разрешите обратиться! – подал голос один из бойцов. – Куда приехали-то?

Если бы комвзвода знал бы сам – тогда бы непременно ответил.

Но он не знал, поэтому и ответил:

– Куда надо, туда и приехали, товарищ боец!

Сержант Пономарев подошел к лейтенанту и тихонечко сказал:

– Так, может, в вагоне пока посидим? Чего под дождем-то мокнуть? Вона, и гроза сверкает!

Лейтенант заколебался. И впрямь – чего стоять-то?

С другой стороны, был приказ – выйти из вагонов, строиться и ждать. Сомнения прервались мгновенно – после того как вагоны дернулись и поплыли мимо взвода обратно на восток.

– Не курить! – закричал лейтенант, увидев огонек самокрутки.

А вагоны набирали ход. Вот они замелькали мимо… Вот поезд исчез в темноте августовской ночи сорок второго года.

За спинами солдат открылись какие-то дымящиеся развалины. Мимо них по перрону бегали люди в военной форме, что-то где-то гудело, фырчало, лязгало.

– Стоим и ждем, – скомандовал лейтенант. И снова зашагал вдоль строя. Ожидание затягивалось.

Кондрашов ходил туда-сюда и считал шаги. Двадцать туда – двадцать сюда. Он шагал, стараясь не ступать на трещинки асфальта на узком перрончике. Но трещинок было много, а он боялся показаться смешным, поэтому все ступал и ступал на трещинки.

Наконец к нему подбежал адъютант командира роты:

– Товарищ лейтенант! Товарищ старший лейтенант собирает командиров взводов!

– Пономарев! – крикнул лейтенант. – За старшего!

И побежал к месту сбора.

– Здорово, Леха! Как добрался? – засмеялся, увидев однокурсника, лейтенант Москвичев.

– Здравствуй, – сдержанно поприветствовал командира первого взвода Кондрашов. По мнению Кондрашова, Москвичев уж очень фамильярно себя вел. А по мнению Москвичева, Кондрашов уж очень был серьезен.

– Плохо добрался. Раненого сняли после бомбежки, – сказал Кондрашов.

– А у меня все отлично! Представляешь, я немца чуть не сбил! Стреляю в него и чувствую – попал! Ну, ты же знаешь, как я в училище стрелял! И он в сторону. Думаю, сбил, а он…

– Трепло ты, Серега, – мрачно сказал лейтенант Павлов. И тоже Серега. Все трое закончили ускоренные курсы, и всем троим удачно свезло попасть не только в один полк, но даже и в одну роту. – Все бы тебе ржать.

Москвичев подкрутил усы а-ля Буденный и ответил:

– А чего грустить-то?

А вот у Кондрашова усы, как назло, расти не собирались. Так. Пушок цыплячий.

– Товарищи командиры! – прервал их вечную шутливую пикировку командир роты. – Внимаем сюда…

И начал инструктаж.

– Эшелоны дивизии прибывают на станцию Войбокало. Наша задача на сегодня – марш-бросок до деревни… Деревни Гайтолово. Там ожидаем нового приказа.

– Долго идти? – поинтересовался Москвичев.

– А ты за спину посмотри, – прервал комроты новый голос. Командиры оглянулись.

И только сейчас они увидели багровые всполохи по всему западному горизонту. Только сейчас лейтенант Алексей Кондрашов понял, что это не гроза. И только сейчас он услышал глухие звуки канонады.

Лейтенант попытался сглотнуть, но в горле вдруг пересохло.

– Вот туда нам и идти. Объясните бойцам – куда мы идем и зачем идем. Я так думаю, они и сами понимают. Но напомнить – не лишнее. Я, конечно, соберу парторгов и комсоргов ячеек. По всем линиям необходимо работать. Но, товарищи командиры, вы тоже должны следить за моральным состоянием своих бойцов.

Комиссар роты – старший политрук Рысенков – внимательно следил за лицами командиров взводов. А те молчали, не отрывая глаз от полыхающего горизонта.

Через полчаса батальон выступил навстречу этим всполохам.

Шагать пришлось по полю, изрытому воронками, – дороги были забиты танками, грузовиками, повозками, медленно тащившимися на запад. Скорость транспорта была чуть выше, чем у пехотинцев, увязавших в торфяной грязи.

Но идти надо – никому не хотелось утро встретить в чистом поле. От юнкерсов с хейнкелями как укрываться? Это сейчас дождь – а ну как прекратится? Поэтому и ротный, и взводные изо всех сил подгоняли бойцов.

Скользкая глина чавкала, время от времени кто-то не удерживался и падал в грязь. Сначала смеялись, потом перестали обращать внимание. Через несколько километров бойцов невозможно стало отличить друг от друга. Дольше всех держался сержант Пономарев, но и тот умудрился съехать в воронку, полную жижи. Сам же лейтенант споткнулся в темноте одним из первых. Второй раз Кондрашов упал, когда пытался протереть заляпанные грязью очки. Наступил на пятку впереди идущего.

– Поднажмем, ребятки! Поднажмем! – кричал ротный.

Рысенков, словно заводной, мотался вдоль колонны:

– Подтянуться! Дойдем до леса – отдохнем!

Бойцы это понимали и старались изо всех сил. Но ворчать не переставали:

– Эх, хорошо быть танкистом! Едешь себе, поплевываешь на пехоту!

– А если застрянет? Как вытолкать?

– У них и тягачи есть. Вытолкают.

– Не видел ты танкистов в госпиталях, – мрачный голос прервал мечты бойцов.

Кондрашов оглянулся на голос. Так и есть. Этот боец был на особом внимании у комвзвода. Нелюдимый, молчаливый, держался особняком. Во взвод прибыл из госпиталя. Огромного роста, он был невыносимо худ. В личном деле его значилось, что был ранен в декабре сорок первого. Потом вывезен из Ленинграда в Вологду. На вопрос лейтенанта – кем и где воевал? – ответил просто:

– На Пулковских высотах. Пулеметчик.

А о себе ничего толкового не рассказал. Мол, жил как все, воевал как все. И точка. Рядовой Васильев Николай Дмитриевич. Шестнадцатого года рождения. Рабочий. Беспартийный. Вот и все, что знал Кондрашов о бойце.