Читать книгу "Не было печали [= Богиня мести ] - Ю Несбе"

— Ну и что же удалось выудить из этой записи убойному отделу? — поинтересовался Иварссон, плюхаясь в кресло. Произнося «убойному», он намеренно протянул «ой».

— Кое-что, — сказал Харри, отходя к полке с видеокассетами.

— Кое-что?

— Не особо много.

— Жаль, никто из вас не удосужился поприсутствовать на докладе, который я делал в сентябре в помещении столовой. Если не ошибаюсь, там были представители всех отделов, кроме вашего.

Иварссон был высокого роста, длиннорукий и длинноногий; из-под уложенных красивой волной светлых волос на собеседника смотрели ярко-голубые глаза. Мужественное лицо напоминало лица манекенов немецкой фирмы «Босс»: на нем все еще виднелись следы загара после долгих часов, проведенных Иварссоном летом на теннисном корте, а может, и в солярии физкультурно-оздоровительного центра. Короче, Руне Иварссон был прекрасным примером понятия «симпатичный мужчина», тем самым подкрепляя теорию Харри о взаимосвязи между внешностью и деловыми качествами следователя. Отсутствие сыщицкого таланта, однако, с лихвой возмещалось у него тонким политическим чутьем и способностью безошибочно угадывать, к какой из группировок в иерархии Управления полиции выгоднее примкнуть в данный конкретный момент. Кроме того, врожденную самоуверенность Иварссона многие воспринимали как доказательство его лидерских качеств. Между тем упомянутая самоуверенность основывалась исключительно на том, что Иварссон, к счастью для себя, абсолютно не замечал собственной ограниченности. Не приходилось сомневаться, что данное обстоятельство непременно будет сопутствовать продвижению по службе и рано или поздно сделает его начальником Харри — прямым либо косвенным. Вообще-то Харри вроде бы не приходилось жаловаться, что такая посредственность благодаря карьерному росту оказалась отлученной от следственной работы. Однако опасность субъектов, подобных Иварссону, как раз и заключается в том, что они, как правило, воображают, будто обязаны вникать во все и руководить действиями тех, кто в самом деле умеет вести расследование.

— И что же, мы пропустили что-то важное? — спросил Харри, проводя пальцем вдоль ряда кассет с написанными от руки наклейками.

— В общем-то нет, — язвительно бросил Иварссон. — Действительно, кого могут интересовать такие пустяки, как расследование преступлений?!

Харри удалось побороть искушение ответить, что на тот доклад он не пошел намеренно, прослышав, будто все сводится к похвальбе Иварссона, что, с тех пор как он вступил в должность шефа Отдела грабежей и разбойных нападений, раскрываемость ограблений банков возросла с 35 до 50 процентов. При этом ни единым словом не упоминалось, что назначение это совпало с увеличением численности сотрудников вдвое, расширением их полномочий при выборе методов ведения расследования, а главное, отдел наконец-то избавился от своего худшего сотрудника — следователя Руне Иварссона.

— Меня это вроде как интересует, — сказал Харри. — Расскажи-ка, к примеру, как вам удалось распутать вот это. — Он наполовину вытянул с полки одну из кассет и прочел вслух надпись на наклейке: — «20.11.94, Сберегательный банк «НОР», Манглеруд».

Иварссон усмехнулся:

— С удовольствием. Их мы установили старым проверенным способом. На свалке в Алнабрю они сменили автомобиль, а тот, что оставили, подожгли. Однако он сгорел не полностью. Мы нашли перчатки одного из налетчиков со следами ДНК. Потом мы сравнили их с ДНК тех наших старых знакомых, кого, после просмотра видеозаписи, осведомители назвали в качестве наиболее вероятных участников ограбления, и данные одного из них совпали. А поскольку этот идиот в ходе ограбления еще и выстрелил в потолок, ему дали четыре года. Еще что-нибудь интересует, Холе?

— М-м-м… — Харри покрутил в руках принесенную им кассету. — А что это были за следы ДНК?

— Я же сказал, совпадающие. — Уголок левого глаза Иварссона нервно дернулся.

— Прекрасно, но что именно это было? Частицы омертвевшей кожи? А может, ноготь? Кровь?

— Разве это так уж важно? — Голос Иварссона стал резким, в нем явно слышались нотки нетерпения

Харри подумал, что ему, пожалуй, стоит заткнуться. К чему сражаться с ветряными мельницами? Люди, подобные Иварссону, все равно никогда ничему не научатся.

— Да в общем-то нет, — услышал Харри собственный голос. — Разумеется, если не интересуешься такими пустяками, как расследование преступлений.

Харри ощутил на себе тяжелый взгляд Иварссона. От тишины, повисшей в специальном звуконепроницаемом помещении, закладывало уши. Иварссон открыл рот, собираясь что-то сказать.

— Суставной волос.

Мужчины, как по команде, повернулись к Беате Лённ. Харри и думать забыл о ее присутствии. Она же, переводя взгляд с одного из них на другого, почти шепотом повторила:

— Суставной волос. Это такие волоски на фалангах пальцев… их называют…

Иварссон откашлялся:

— Абсолютно верно, это был волос. Однако — хоть, может, и не стоило бы уточнять — это был волос с тыльной стороны кисти. Не так ли, Беате? — Не дожидаясь ответа, он легонько постучал указательным пальцем по стеклу своих массивных часов. — Ну, мне пора бежать. Приятного вам просмотра.

Не успела дверь за Иварссоном закрыться, как Беате выхватила у Харри кассету, которую вмиг с мягким жужжанием проглотил плеер.

— Два волоска, — сказала девушка. — В левой перчатке. С фаланги пальца. И свалка была не в Алнабрю, а в Карихэуген. А насчет четырех лет — все правильно.

Харри с удивлением посмотрел на нее:

— Разве это не было задолго до тебя?

Передернув плечами, она нажала на «плей»:

— Просто надо читать отчеты.

— Хм, — Харри попытался внимательнее приглядеться к собеседнице, поудобнее устраиваясь в кресле. — Давай-ка посмотрим, не оставил ли и этот тип нам чего-нибудь вроде суставного волоса.

В видике что-то тихонько скрипнуло, и Беате выключила свет. Пока Харри разглядывал появившуюся на экране синюю заставку, он вдруг ощутил, как в сознании его мелькают кадры другого фильма. Фильм был короткий, длился лишь несколько секунд. Вся увиденная им сцена утопала во вспышках голубоватого света, перемежавших полумрак «Вотерфронта», давно уже снесенного клуба, некогда располагавшегося в фешенебельном районе Акер-Брюгге. Тогда он еще не знал ее имени. Женщина со смеющимися карими глазами что-то крикнула ему, стараясь перекричать ревущую музыку. Играли композицию в стиле панк. «Green On Red». Джейсон и «The Scorchers». А Харри все подливал «Джим Бим» себе в колу, и ему было глубоко наплевать, как ее зовут. Он узнал это лишь на следующий день, когда, решительно отдав швартовы, они пустились в первое свое плавание на кровати со спинкой в форме безголовой лошади. Харри снова ощутил прилив блаженной истомы, как и накануне вечером, когда он услышал в телефонной трубке ее голос.

Однако на экране уже возникло изображение.

Старик начал преодолевать непростой для себя маршрут от входной двери до банковской стойки. Через каждые пять секунд угол съемки менялся.