Читать книгу "Неотразимая герцогиня - Бертрис Смолл"

«Что ж, — подумала мадемуазель Франсин, взяв коробку с образцами, — у этой девушки манеры герцогини, хотя она всего лишь мисс Морган».

— Мы только что получили из Франции партию великолепных шелков и атласа. Как вы понимаете, мисс Морган, на них будет большой спрос.

— Мы решили покупать ткани целыми рулонами — разумеется, те, что выберем, — деловито объявила Аллегра. — Мне и моей кузине совершенно не улыбается видеть такую же ткань на ком-то другом. Ax! — Она подняла лоскуток розового шелка в полоску. — Идеально! Как раз для тебя, Сирена! Прекрасно подчеркнет цвет лица!

— Вы заказываете ткань рулонами?! — потрясение охнула француженка. Она прекрасно знала, как недешево обходятся материи, привезенные контрабандой из Франции.

— Да, — кивнула Аллегра. — В этом есть что-то необычное?

— Я должна спросить мадам Поль. Никогда ни о чем подобном не слышала!

— Ни на что иное я не соглашусь, — стояла" на своем Аллегра. — Уверена, что папа по достоинству оценит согласие мадам Поль, но если окажется, что она не сумеет нам посодействовать, я всегда могу купить ткани у более сговорчивого продавца. Разумеется, мадам Поль по-прежнему будет шить нам туалеты. Я немедленно пошлю письмо в Лондон, в котором все объясню вашей хозяйке. Вас удовлетворит такое положение вещей, мадемуазель Франсин?

Модистка растерянно кивнула:

— Конечно, мадемуазель Морган.

Да, когда-нибудь эта милая девушка станет силой, с которой придется считаться!

Она молча сидела, глядя на кузин, перебиравших лоскутки, и даже не смела ничего предложить. Очевидно, мисс Морган знает, чего хочет, и без колебаний советует своей хорошенькой сестре, что выбрать. Как ни странно, у этой провинциалочки превосходный вкус!

В дверь постучали, и в комнату вошли две молодые горничные.

— А вот Онор и Дамарис, — улыбнулась Аллегра. — Помогите нам раздеться, чтобы мадемуазель Франсин смогла снять мерки.

Служанки торопливо выполнили приказ. Вскоре Аллегра и Сирена остались в одних батистовых сорочках. Француженка работала быстро, подозревая, что Аллегра не способна устоять на одном месте больше пяти минут. Записав цифры на чистом листке бумаги, она объявила, что корсеты девушкам ни к чему.

— Я бы не стала носить корсет, даже если бы мне приказали! — провозгласила Аллегра.

— Когда-нибудь вы можете и передумать, мадемуазель Морган, — усмехнулась модистка. — Voila![1].

— Вы возвращаетесь в Лондон завтра? — спросила Аллегра.

— Да, мадемуазель, — вежливо кивнула модистка.

— В таком случае отвезите мое письмо своей хозяйке и передайте ей на словах мои пожелания относительно тканей.

Если она не согласится, мне придется просить об этом импортеров, торгующих с папиной компанией. Но не хотелось бы терять тот чудесный зеленый шелк. Из него выйдет прекрасная амазонка, не находите? Так и вижу себя в жакете с золотыми застежками!

— Ничего не скажешь, мадемуазель, у вас не только изумительное чувство цвета, но и безупречный вкус, — похвалила модистка Аллегру.

— Спасибо, — тихо ответила та.

Когда мадемуазель Франсин по приезде в Лондон рассказала мадам Поль о разговоре с Аллегрой, та, к удивлению подруги, рассмеялась.

— А что сказал месье Трент? — спросила она.

— О, Мари, он заявил, что мадемуазель должна иметь все, что пожелает. Неужели лорд Морган настолько богат, что может позволить себе выбросить оставшуюся ткань только ради того, чтобы другая девушка не посмела носить такое же платье! О Мари! И без того так трудно получать товары из Франции, да еще не иметь возможности показать их нашим лучшим покупателям… — едва не плакала Франсин.

— Не ной! — резко оборвала мадам Поль. — Из каждого рулона можно сшить два или три платья, но мы сделаем только одно, а заплатят за три плюс стоимость материи! Таковы условия мистера Трента. Значит, для других заказчиков у нас останется больше времени, а кроме того, не забудь о кругленькой сумме, которую мы положим в банк! А теперь скажи: что, эти девушки хороши собой? Или дурнушки?

— Мисс Морган необычайно красива. Кожа белоснежная, как лепестки гардении, без единого пятнышка, а волосы цвета красного дерева, из которого ты в прошлом году заказала стол у мистера Чиппендейла[2]. Темные, но не каштановые и не черные, с едва заметным красноватым отливом. А глаза! Таких я еще не видела! Темно-лиловые, как фиалки!

— Как фиалки? — недоверчиво повторила мадам.

— Именно. Густые темные брови и ресницы. Она, правда, немного выше ростом, чем сейчас модно, но это ее не портит.

Стройная, с невероятно тонкой талией. Грудь не слишком полная, но приятно-округлая. И плечи достаточно изящные.

Драгоценности будут прекрасно на ней смотреться. Руки и ноги маленькие, точеные.

Что же до леди Сирены, она миниатюрна, как фарфоровая статуэтка. Волосы — чистое золото, ни единой темной прядки. Глаза — серо-голубые, с поразительно длинными рыжеватыми ресницами. Она настолько изысканна, что джентльмены будут ее обожать. Мисс Морган всячески ее оберегает, поскольку леди Сирена естественна и мила, как весенний цветок. Совершенно очаровательна и любит свою кузину так же сильно, как та — ее. Крайне необычная пара.

— Но мисс Морган вовсе не так уж беспомощна, — заметила мадам.

— Уж это точно! — согласилась мадемуазель Франсин. — Мила и образованна — возможно, даже чересчур для молодой дамы из хорошей семьи. Не терпит глупцов и напрямую высказывает свое мнение. Вполне сознает свое могущество, силу отцовского богатства и то, что она наследница своего отца.

Если она что-то пожелает, то непременно добьется своего. Не знаю, сумеет ли она понравиться мужчине, несмотря на свою ослепительную красоту и богатство.

— Она подцепит титулованного мужа еще до конца сезона, — цинично предсказала мадам. — Ее семья постарается найти ей самого знатного жениха, какого только возможно получить за деньги, и мисс Морган выйдет за него, помяни мое слово! Не удовольствуется простым баронетом или мелким дворянчиком, нет, это будет отпрыск древнего рода, и богатство ее отца поможет ей его заарканить.

— Ну а любовь? — жалобно вздохнула Франсин.

Мадам рассмеялась.

— Эти англичане заключают браки, словно торговцы свои сделки! Боюсь, чувства тут не играют роли. Лишь положение и состояние принимаются ими в расчет.

— Pauvres petites![3]— пожалела мадемуазель.

— Не стоит их жалеть. Они получат именно то, что заслужили. И как ни странно, многие будут очень счастливы. Непонятные люди эти англичане. Для них самое главное — дом и семейный очаг. Никакой тяги к приключениям.