Читать книгу "Начало пути - Анатолий Радов"

Обойдя поляну по кромке, я собрал приличную кучу хвороста. Переломал крупняк, отобрал самые маленькие веточки и щепки, сложил из них горку и направил самое простенькое плетение из магии Огня – «искра». С первого раза не вышло, половина веток были сырыми – то ли от вчерашнего дождя, то ли от росы, и слабенький огонек, поколыхавшись несколько секунд, затух. Пришлось торопливо отбирать из горки самые мокрые веточки, и только после повторять попытку. Запасы магической силы у меня невелики, и желательно не раскидываться ими направо-налево. Для того чтобы восстанавливать их, надо впадать в особое состояние, похожее на транс. А для этого нужны силы физические. В состоянии восстановления приходится удерживать связь с магическим полем, что почему-то довольно быстро сжирает самые обычные калории. Альтор объяснял это интенсивной работой мозга в момент восстановления, и, как я понял, он, оказывается, жрет энергию в таком состоянии не хуже калорифера.

Со второго раза разжечь костер получилось. Я подождал немного, пока огонек разгорится, потом подбросил веточки покрупнее и наконец-то протянул к теплу озябшие руки. Утренняя прохлада была достаточно суровой, лето закончилось, стояла первая тридница осени, и организм дрожал почти каждой клеточкой. Слегка согревшись, я снова вернулся в лес и, отыскав небольшое бревно, притащил его к костру. Сидеть на росистой траве не хотелось. Не хватало еще простудиться, вот уж будет невезение так невезение. Целительных плетений у меня ни одного, по той причине, что их не было у Альтора, а других учителей я не знал.

Так, а что у меня есть? Устроившись на бревне поудобнее, принялся перечислять в уме заклинания, которым обучил меня старик. При этом загибал пальцы. Итак. «Оглушение» – магия Воздуха, первый круг. Окутывает голову жертвы воздушной оболочкой, в которой резко возрастает давление. Можно сказать, боевое. «Искра» – это понятно. Тоже первый круг, только огненной ветви. Годится лишь для розжига костров, ну или спалить кому-нибудь амбар. «Усыпление» – первый круг водной стихии. «Молния» – та же стихия, но, в отличие от «усыпления», весьма эффективное в бою оружие. Здесь я успел добраться до третьего круга. У самого Альтора это заклинание было любимым. Ну и четыре «щита». Один, самый слабенький, – общий для всех ветвей и способен выдержать разве что «кулак». Остальные три защищают от стихийных плетений первого круга, одно на стихию, кроме Земли. Из-за ежедневных возлияний старик сам запамятовал, как плести земляной «щит». Негусто, в общем, но и не пусто. Ни в какое сравнение не идет с первыми днями пребывания здесь. Вот только одно «но». Я бы даже сказал – «НО». Теперь, в отличие от тех дней двухгодичной давности, на моем плече красовалось магическое клеймо. Не физически, конечно, а только в ментальном плане, но радостней от этого не было. У Вир’Сторов клеймо выглядело как перевернутый основанием вверх треугольник, а внутри незамысловатый крест.

Увидел я все это на четвертый день пребывания здесь. Вирон не стал откладывать надолго момент моего клеймения, очень обрадовавшись, когда узнал, что я не местный и ни ярлыка «свободного», ни хозяина у меня нет. Диалог, из которого он вынес данный факт, выглядел, конечно, нелепо – с маханием руками, рисованием всякой хрени на песке и попытками уловить что-то общее в двух совершенно разных языках, но тем не менее нужное я все-таки умудрился сказать. Да оно и было всего одно – это нужное. Хозяина у меня нет. Все, точка.

Через секунду после окончания нашего оживленного разговора прямо в воздухе возникли серебристый треугольник и две пересекающиеся линии. В мгновение они поменяли цвет на красный и впились мне в правое плечо. Я вздрогнул от легкого укола, а Вирон опустил руку и довольно улыбнулся.

Простое, в общем, клеймо у Вир’Сторов, незамысловатое. Впрочем, как и сами Вир’Сторы. Ни Вирона, ни его братьев, ни жену, ни сынка нельзя было назвать замысловатыми, даже в приступе рабской благодарности за кусочек мяса, который Вирон иногда приказывал варщику добавлять нам в похлебку.

Я стал прикидывать, какое расстояние отделяет меня от хозяина. До Лиорда от замка Вирона тридцать риг, за ночь я прошагал примерно десять – двадцать. Правда, в темноте не определить даже примерно. Может, я вообще по кругу шел, есть же такая проблема – из-за того, что одна из ног у человека хоть на миллиметр, но короче другой. Хотя, может, дело и совсем в другом, не помню, но то, что проблема существует, – это точно. Ладно, возьмем по минимуму, и пусть будет всего сорок риг. Это шестьдесят километров по-нашему. Что ж, достаточно далеко. Почувствовать клеймо он может только с расстояния четырех риг благодаря магии Крови, которой обучаются все благородные еще в детстве. Не в полном объеме, конечно, но ставить свое магическое клеймо и чувствовать его на определенном расстоянии учат всех этих будущих рабовладельцев в рамках обязательной программы. Уж не знаю, есть ли такие среди них, кто не держит рабов, но, думаю, мало кто отказывается от подобного удовольствия.

Но это не самое страшное. Продолжение у этой истории намного страшнее. Помимо самого хозяина, очень скоро за мной начнут охотиться все эти аристократы-рабовладельцы. У каждого магического клейма свое индивидуальное плетение. Это как ДНК – оснований всего четыре, а вариантов триллионы. Хотя тут больше похоже на программу. И Вирон поступит следующим образом: он начнет передавать начало плетения моего клейма своим дружкам и просто знакомым, те распространят своим… Цепная реакция, геометрическая прогрессия. Вот вам, свободные и благородные жители Доргона, новая сигнатура, при обнаружении… Что при обнаружении? Это еще тот вопросец. Может просто сдать стражникам и вернуть хозяину, а может и прямо на месте…

Интересно, спустя сколько времени весь благородный Северный Доргон будет на раз определять меня, как антивирус – вредоносную программу? Месяц? Неделя? Несколько дней? Или – УЖЕ?

Нет-нет, последнее точно нет. Пока еще можно быть уверенным в том, что тебя не ищут. Вернуться я должен был только сегодня вечером. Вирон выделил мне на все про все четыре дня, четыре – священная цифра у ольджурцев. Число Номана. А вот с завтрашнего утра можно начинать бояться. И бояться по-настоящему, до дрожи в коленках, до стука зубов друг об друга, до тошноты, до усрачки. Потому что и на этом история не заканчивается. Есть еще финал – ужасный финал.

Помимо благородных, мною могут заняться профессиональные охотники за беглыми рабами. Конечно, это только если Вирон решит раскошелиться, потому как охотники мало не берут. А он раскошелится. Жадный до каждого кусочка мяса, до каждой лишней ложки похлебки, если дело касалось нашей кормежки, он запросто выкидывал по полсотни золотых, когда от него сбегал раб. Случалось это нечасто, как рассказывал Альтор. А при мне так и всего раз. Но я запомнил тот случай на всю свою жизнь.

Силай’тон просто устал. Хотя нет – он почувствовал, что ему осталось уже недолго. Старому, с изрытым морщинами лицом уроженцу далекой Вальтии, что раскинулась за Фрурским морем в тысяче риг отсюда, было уже за семьдесят. И ему приснилась смерть. Она сказала, что придет за ним через три дня, намекнув – нужно готовиться.

Вальтийцы представляют смерть в виде прекрасной обнаженной девственницы, символизирующей начало новой формы существования. Поэтому рассказывал о своем сне он без сожаления и страха, а даже с какой-то мудрой улыбкой на иссохших от времени и палящего солнца губах. А мне почему-то было до тошноты страшно. Подумалось вдруг с дикой тоской – неужели и я сдохну рабом? Вот так же, как этот старый, побитый жизнью человек? Да за что, Господи?