Читать книгу "Дочь мента - Елена Рахманина"

Я находилась в настолько подавленном состоянии, доведённая до отчаяния его отношением к себе, которое резко ухудшилось после непоступления в мед, что в какой-то момент мне даже показалась здравой мысль признаться отцу, что я намеренно провалила экзамены, и попробовать поступить на следующий год. Но всё же я вовремя одумалась, осознавая, что медицина не моё призвание. 

Его недовольство дочерью было настолько явным, а испытываемое мной чувство вины – острым, что я корила себя за проявленное своеволие, и это ещё больше развязало руки отцу в целенаправленном ущемлении моей свободы. 

Почти весь первый курс я пыталась доказать отцу, что он не прав и я верно выбрала для себя специальность, но мои успехи в учёбе не производили на отца какого-либо впечатления, смягчить его удалось, лишь согласившись встречаться с Игорем. 

В моей голове никак не складывались мотивы и побуждения родителя, отчего он считал, что знает лучше меня, как мне жить, почему вдруг решил, что специалист из меня выйдет никудышный, чем он руководствовался, желая отдать меня замуж за Лебедева? 

Со временем я начала ощущать себя его атрибутом, который лишь дополняет Владислава Евстигнеева, но не является самостоятельным существом, имеющим чувства, желания и уж тем более собственные мозги. Поэтому он не считался со мной, ведь голова не будет задаваться вопросом о том, почему рука или нога не слушается. Такого просто не может быть. 

Подобное отношение к себе я воспринимала как нечто естественное, привычное, ведь иное мне было неизвестно. Моё заблуждение развеялось после того, как отец привёл в наш дом новую жену с ребёнком от её первого брака. 

Только на примере Вики я увидела, что к дочери можно относиться иначе. Нет, Маргарита Ивановна не являлась идеальной матерью, как человек она и вовсе меня пугала, а её жуткий, пропитанный непонятными для меня эмоциями взгляд побуждал едва ли не креститься. Но к Вике она относилась как к личности. Пусть глупой и поверхностной, но личности.  

Когда мачеха разговаривала со мной наедине, её речь была полна стальных, по-арктически холодных нот, заставляющих меня ёжиться, но стоило нашу компанию разбавить кому-то ещё, отцу или гостю, как интонации принимали медово-елейные звучания, изливаясь патокой через край, резали мой слух своим лицемерием. А когда она говорила с Викой, то казалось, читает ей сказку на ночь, и я с завистью наблюдала эти сцены общения матери с дочерью. 

Я была слишком взрослой, когда наша семья пополнилась новыми членами, и не хотела предавать память мамы попытками её заменить. Впрочем, такой вариант общения мне никто не предлагал. Мачеха отчего-то воспринимала меня как соперницу и врага. С одной стороны, меня раздражало присутствие в доме посторонних людей, с другой – отец перестал концентрировать на мне всё своё внимание и переключился на супругу. Её дочка волновала моего отца крайне мало, он скорее не замечал её и не обращал на неё внимания, и если моя жизнь была полна разнообразных запретов, то её – дозволений.

Меня засасывает в двери университета вместе с другими студентами, которые спешат вернуться на пары, и, подбегая к аудитории, я вижу, как на меня смотрит Виктория: мне не показалось, она всё видела, и скоро меня ждёт допрос с пристрастием. Я нервно сглатываю слюну, пробираясь на первый ряд, готовясь слушать и записывать лекцию, и понимаю, что сводная сестрица, решительно расталкивая всех на своём пути, стремится ко мне. 

– Откуда ты знаешь Скуратова? – первое, что она спрашивает, кидая свою сумку рядом со мной. Я заглядываю ей в глаза и понимаю, что в данный момент её интересую вовсе не я и моя оплошность, которую она могла бы красиво обратить в свою пользу, придя домой.

– Я его не знаю, – вроде и вру, но на самом деле я ведь общалась с ним второй раз в жизни.

– Ульяна, – предостерегающе произносит она моё имя, – очевидно, что Богдану ты на фиг не сдалась, он что-то обо мне спрашивал? 

 Моя рука, аккуратно выводящая буквы в толстой тетради для лекций, дрогнула, размазывая чернила по листу, марая бумагу. Я сильнее сжимаю пальцы на ручке, стараясь не выдавать своего смятения. Зажмуриваюсь, зная, что сестра сейчас этого не видит за скрывавшими лицо волосами, и кусаю до боли губы, чтобы не выдать вслух своего разочарования. 

– Да, – отвечаю, подняв к ней глаза и наблюдая, как её лицо проясняется. –  Остальное узнай у него сама и не мешай мне больше.

 Её полные губы растягиваются в ехидную и довольную улыбку, с этой секунды я потеряла для неё всякий интерес, в её светлой блондинистой голове, вероятно, назревал план захвата Скуратова. 

Что же, если Богдан таким образом решил подобраться к моей сестре, разве можно его винить. Но как бы я себя в этом ни убеждала, даже несмотря на понимание того, что с ним не быть при всём желании, досада тяжёлым комом осела на дно желудка. 

Признаться, для меня оказалось открытием, что между ними что-то было, но, с вместе с тем, она относилась именно к таким девушкам, которых я раньше видела рядом с ним. 

В голове одна за другой возникали догадки. Была ли действительно причиной его визита ко мне Вика или что-то иное, уж никак мой пытливый ум не мог принять, что он просто пожелал увидеться со мной вновь. 

Оставшиеся пары прошли мимо меня фоном, а друзья, которые засыпали вопросами, как только им представилась такая возможность, лишь добавляли раздражения.  

Едва выйдя из университета, наткнулась взглядом на Игоря, который стоял расставив ноги рогаткой и ждал меня. Я инстинктивно морщусь, не сумев совладать со своими эмоциями, что, конечно же, не ускользнуло от его внимания.

– Привет, конфетка, – чмокнув в щеку, здоровается, выдавливая из моих губ вежливую улыбку, после чего его пальцы сжимают моё предплечье, и я знаю, если бы не пуховик, он обязательно оставил бы на мне синяки. Сила давления его руки далеко не дружелюбная. 

Игорь отчего-то зол, не знаю, в чём причина, но мне не по себе от того, как он изучающе смотрит на меня, будто я могла измениться за те счастливые пару дней, что мы не виделись. Прежде чем выйти из дома, я нанесла на лицо знатный слой корректора и надеялась, что никто не обратит внимания на припухлость в районе рта. Радовало, что ранение было по большей части со внутренней стороны рта и на губе. 

Виктория в короткой шубке и мини-юбке прошествовала мимо нас, и до меня дошло, что я ошиблась. Гадина всё же успела доложить напрямую Игорю, что видела меня с молодым человеком, который не был одобрен отцом и самим Игорем. Чёртовы мобильники.

Лебедев буквально затолкал меня в свою машину, и я надеялась, что его грубости никто не увидит, испытывая стыд оттого, что со мной так обращаются. Я вся подбираюсь, сжимаюсь и мыслями, и физически, готовясь к моральной атаке, которой он будет меня подвергать всю дорогу. В глубине души я уже смирилась, что всё пошло именно по тому плану, которого я опасалась больше всего. 

– Мне кажется, ты начинаешь понимать, что тебе на хер не сдался этот грёбаный университет, – сев на место водителя и повернувшись ко мне лицом, пока я пустым взглядом уставилась в лобовое стекло, начал Игорь старую песню о главном. Из раза в раз одно и то же, стоило мне ему не угодить, как он принимался угрожать мне, что убедит отца забрать мои документы из университета.