Читать книгу "Жало белого города - Эва Гарсиа Саэнс де Уртури"

Я выскочил на тротуар, пересекая потоки людей, возвращавшихся домой и представлявших собой чуть ли не процессию. Разговоры стихали, шаги тяжелели; кто-то, ша-таясь, стоял возле обувного магазина, пьяный в стельку.

Я обошел толпу и затрусил по менее людным улицам. Пересек площадь и очутился на улице Дипутасьон, затем на Сиервас-де-Хесус и пересек весь Средневековый квартал, пока через полчаса не взбежал на склон Сан-Франсиско, чувствуя себя более свежим и отдохнувшим, затем устремился в Акри… вот и она, таинственная бегунья, с которой в последние недели я встречался каждое утро. Единственный человек, достаточно сумасшедший или мотивированный, чтобы, подобно мне, бегать по городу в шесть утра.

Она сторонилась узких переулков, держалась подальше от теней, всегда бежала по центру мостовой, поближе к фонарям, и носила на шее яркий свисток. Осторожный человек. Точнее, хорошо осознающий опасность. Возможно, на нее уже кто-то покушался, а может, она боялась, что нападут. Тем не менее бегала навстречу заре почти ежедневно в течение всей недели.

Я замедлил трусцу, когда достиг последнего пролета крытой галереи, увенчанной арками. Мне не хотелось, чтобы все это выглядело так, будто я ее преследую. Не хотелось ее пугать, к тому же я ее не преследовал, хотя эта девушка с темной косой и в не очень подходящей для бега шапке интересовала меня больше, чем я готов был признаться. Я отвлекся, рассматривая гигантский плакат, висевший на стене и рекламировавший мюзикл «Моби Дик» в Главном театре.

«Зовите меня Исмаил, – думал я, вспоминая первые строчки романа. – Несколько лет тому назад – когда именно, не важно – я обнаружил, что в кошельке у меня почти не осталось денег, а на земле не осталось ничего, что могло бы еще занимать меня, и тогда я решил сесть на корабль и поплавать немного, чтоб поглядеть на мир и с его водной стороны. Это у меня проверенный способ развеять тоску и наладить кровообращение»[9].

Однако, к моему удивлению, она заговорила первая, выведя меня из раздумий. Остановившись на эспланаде напротив входа в церковь Сан-Мигель, подошла к бронзовой статуе Кальдерона, поставила ногу на перила и начала растяжку.

Я прошел мимо, вежливо делая вид, что не замечаю ее, но она подняла голову.

– Что же ты не гуляешь со всеми по городу? – Она усмехнулась. Ее чистая свежая энергия коснулась меня, и я остановился. – Вариантов два: или ты не блуза[10], или слишком любишь бегать.

«Ничего-то ты не понимаешь…»

– Боюсь, ни то ни другое, – ответил я, надеясь, что не слишком вспотел. – А может, обе причины вместе.

Я никогда не видел ее лица и ни разу не замечал, чтобы она останавливалась. Лицо у нее было узкое, его выражение – дружелюбное. В бледном свете фонарей цвет глаз определить было сложно. Высокого роста, с очень белой кожей. Приятная, привлекательная девушка. Все одновременно. И в то же время она казалась холодной, далекой.

– А ты? – спросил я, оставаясь на почтительном расстоянии. – Тебе нравится быть не такой, как все?

– Это единственное время дня, когда я могу побыть наедине с собой.

«Ясно: ты либо обременена семьей, либо работаешь на стрессовой работе. Возможно, с утра до вечера. Внеурочные часы, ответственное место», – предположил я, но выводы оставил при себе.

– Хорошо, что я не последний представитель вымирающего вида, – ответил я.

Она улыбнулась и подошла познакомиться.

– Меня зовут… Бланка.

Двухсекундное колебание, быстрый косой взгляд на нишу церкви Белой Богородицы, стоявшей прямо перед нами. Слишком долгая пауза, чтобы сообщить настоящее имя.

«Почему ты мне соврала?» – подумал я.

– А тебя?

«Зовите меня Исмаил».

– Исмаил.

– Исмаил… понятно. Рада знакомству, Исмаил. Если ты и дальше будешь вставать в такое время, чтобы побегать, рано или поздно мы снова встретимся, – сказала Бланка, после чего продолжила бег и исчезла внизу лестницы.

Я остался возле Селедона[11] и видел, как она пробежала мимо моего дома и скрылась в направлении парка Флорида.

Два часа спустя я крутил педали своего велосипеда, направляясь в Лакуа к новому полицейскому участку – внушительному бетонному строению. Пристегнул велосипед на замок возле изгороди и, прежде чем войти, глубоко вдохнул.

Что готовит мне этот день, с какими мыслями усну я этой ночью?

«Сосредоточься на том, что предстоит, и все будет хорошо», – ободрял я сам себя, не веря ни в одно из мысленных обещаний.

Я поднялся по лестнице и оказался на втором этаже. Усевшись перед компьютером, принялся искать данные и приводить в порядок собственные мысли. Вскоре комиссар Медина – человек с густыми черными бровями и плотной белой бородой, иногда жесткий и требовательный, иногда мягкий и участливый – дважды постучал в мою дверь и вскоре возник на пороге. Физиономия у него была озабоченная.

– Добрый день, инспектор Айяла. Вы читали сегодняшние газеты?

– Еще не успел, сеньор. А что, война началась?

– Боюсь, что да. – Вздохнув, он кинул мне экземпляр «Диарио Алавес». – Кто-то разболтал о трупах в Старом соборе, и вчера вечером вышел специальный выпуск.

– Газета посреди ночи? – удивился я. – Насколько я знаю, на бумаге теперь не публикуют даже горячие новости. Все, что не вошло в утренний бумажный вариант, добавляют в электронный.

– Это дает представление о том, что «Диарио Алавес» намерена заниматься этим делом специально. Хотя ничего странного тут нет. На улицах Витории со вчерашнего вечера только об этом и говорят. Мне уже позвонили с дюжины радиоканалов, а заодно из нескольких телепрограмм. Все хотят всё знать, все требуют подробностей. Идите в мой кабинет, инспектор Гауна уже ждет нас. С сегодняшнего дня к этому делу подключается заместитель комиссара Диас де Сальватьерра, она будет ответственным за расследование. Разумеется, все мы надеялись, что ее первый день выдастся более спокойным, но реальность диктует свои законы, как говорят журналисты. Прошу, следуйте за мной.

Я кивнул, искоса просматривая заголовок газеты: «Юноша и девушка найдены мертвыми в Старом соборе».

Я облегченно вздохнул. Название звучало расплывчато, тон был на удивление нейтрален и мало соответствовал борьбе за заголовки, разгоревшейся в прошлом у этой газеты с ее вечным соперником, «Коррео Виториано».

Вот и кабинет, обитый деревянными панелями. На моем лице застыло выражение напряженного ожидания. Новые назначения всегда держались в строжайшей тайне, и было бесполезно пытаться узнать что-нибудь раньше времени. Начальство помалкивало, никто не знал, какие должности будут заняты; как правило, людей назначали из других участков. Эстибалис в полицейской форме сидела за гигантским столом для совещаний. Я посмотрел на новую начальницу – и остолбенел, не зная, что и сказать.