Читать книгу "Адепт - Адам Пшехшта"

– Ну, чего вы ждете? – гаркнул Рудницкий. – Это наш единственный шанс. И их. – Он кивнул в сторону солдат.

– Я…

– Пей, к чертовой матери!

Русский послушно сделал глоток, потом второй. Алхимик бесцеремонно отобрал у него флягу.

– Без преувеличения, это самое паршивое питье на свете.

– Не понял…

– И не надо. Помоги мне их поднять, не хочу, чтобы подавились.

Через минуту Матушкин открыл глаза. Батурин и дальше лежал беспомощный, но казалось, что дышит уже легче.

– Ну а этому уже ничто не поможет. – Рудницкий посмотрел на Ершова.

Жандарм был мертв. Его лицо приобрело синь неба.

– И на мече что-то было, – хмуро констатировал поляк.

– Это нас… вылечит? Эта кровь? – спросил Самарин.

– Без понятия. Теоретически… – Алхимик пожал плечами.

Офицер посмотрел на руку: кожа стала почти нормального цвета. Заражение отступило. Он сжал руку в кулак.

– Это работает! Ничего не болит.

– Понятно. Посмотрим, какие будут побочные эффекты. Кто знает, не пожалеем ли мы о том, что выжили…

– Идем?

– Секундочку, нам нужно тут еще кое-что сделать.

– Ну, конечно, – бросил Самарин. – Надеюсь, что сердце у этой скотины там же, где у всех, – добавил он, вытаскивая саблю.

Глава II

Рудницкий неспешно шел по чисто выметенному тротуару. Липовая – это не центр города, но достаточно близко к Краковскому предместью, чтобы дворники старались, махая метлой в такт его трости. Не было повода беспокоиться: ценные ингредиенты отдыхали в сейфе, а лицензию можно и выкупить. Даже если и переплатить. Но! Если бы только лицензия! Успех последней вылазки превзошел все ожидания. Однако это вызывало беспокойство. И этот лейтенант…

По приказу Самарина патруль проводил его до самого дома, хотя Рудницкий по собственному опыту знал, что русские не только не беспокоились о стервятниках, подстерегающих возвращающихся из анклава алхимиков, но даже наблюдали за этим действом с ироничным удовлетворением. Не раз и не два в канаве обнаруживали труп адепта «королевского искусства». Ну, – говорили власти, – Варшава – это небезопасный город… А тут гляди: охрана для Олафа Арнольдовича. Благодарность? Возможно, однако Рудницкий не мог избавиться от ощущения, что тут что-то большее.

Он остановился перед вмонтированным в витрину зеркалом, нервным жестом дотронулся до щеки: под левым глазом, там, где прошлись когти демона, было заметно меняющееся пятно. Вчера оно напоминало дракона, сегодня – розу. В оттенках старого серебра. Безумие…

Он бросил мрачный взгляд в зеркало, делая вид, что поправляет шляпу. Нечем было восхищаться: обычный тридцатилетний мужчина, с худым, волчьим лицом и редкой сединой на висках.

Небольшой, шустрый, словно искра, парень с проникновенным дискантом оглашал последние сенсации в прессе, поддерживая сумку с газетами, что висела на плече. Рудницкий кинул ему пять копеек и взял еще пахнущий печатной краской экземпляр «Варшавского курьера». Посреди анонсированных на первой странице статей выделялась одна, информирующая про несчастный случай в комендатуре. Полковник Круглов застрелился во время чистки своего оружия. Значит, можно будет сэкономить на взятках…

С соседней улочки неслись литургийные песнопения, переплетающиеся с зазывающими криками торговца «единственными эффективными амулетами». С начала проникновения много людей вспомнили про религиозные обязанности, костелы и церкви трещали по швам. Не то чтобы это помогало. В свое время, еще до возведения стены, экзарх Тихон возглавил торжественную процессию к центру анклава. Со стягами, иконами, кадилами и святой водой. Не вернулся ни один из нескольких сотен участников шествия.

Стоящая на углу улицы проститутка распахнула дорогое, скорее всего ворованное пальто, демонстрируя белые бедра и поношенное, но чудо, чистое белье. Рудницкий энергично отогнал ее тростью, пытаясь игнорировать импульс, приказывающий присмотреться к девушке повнимательней. «Самое время найти какую-нибудь милую панночку, – подумал он с грустью. – Ваша жизнь утекает между пальцев, Олаф Арнольдович, вот так-то!»

Его размышления прервал стук дрожек, нет, не дрожек, а украшенной гербом кареты, которая остановилась рядом с ним, заехав на тротуар. Рудницкий с проклятиями отскочил.

– Нехорошо начинать день с брани, – заметил Самарин, открыв двери. – Прошу. Надо поговорить.

Алхимик подозрительно прищурился: офицер был без жандармского плаща, а сияющие от золота эполеты идентифицировали его как полковника. Сейчас понятно, почему солдаты называли его высокоблагородие…

– Откуда карета? – спросил поляк.

– У тетки одолжил, а честно говоря, у теткиной бабки. Старушка отдала ее в мое распоряжение, поскольку у нее несколько таких.

– Но это не ястшембец, – заметил Рудницкий, показывая на герб.

– Садись давай, – нетерпеливо произнес Самарин. – Тетка из рода Квашинина-Самарина, это другая ветвь. От ястшембца тут осталась только подкова на груди орла. Тетка вышла за генерала Волконского, но после его смерти использует свой герб.

Алхимик влез в карету и, ободренный жестом офицера, уселся на мягкую, оббитую кожей кушетку.

– Слушаюсь, господин полковник, – сказал равнодушным тоном алхимик.

Самарин вытащил из переносного бара бутылку коньяка и, разложив дорожный столик, разлил алкоголь в хрустальные бокалы.

– Выпьем, – предложил он. – И без церемоний… кузен. Этикет меня утомляет.

Рудницкий расхохотался, но не запротестовал, хотя идея о родственных связях с русским была полным абсурдом. Самарин оказался не только благородным, а еще и аристократом.

– Кем вы… кто ты? – исправился он, пробуя выпивку.

Запахло ягодами и ванилью, а в нёбо ударила волна огня со вкусом шоколада.

– Офицер Личного Конвоя Его Императорского Величества.

Рудницкий нервно сглотнул слюну: солдаты элитной царской гвардии последний раз посещали Варшаву вместе с императором в тысяча восемьсот девяносто седьмом году. Только сейчас алхимик увидел на груди Самарина медаль с инициалами Николая II.

– Нет, нет, о приезде Его Величества речь не идет, – ответил русский на незаданный вопрос. – Проблема – это анклав.

– Куда мы едем?

– К тебе, нам надо спокойно поговорить.

– Я, собственно, шел в канцелярию генерал-губернатора. Как ты знаешь, моя лицензия закончилась, и я хотел бы…

– Без проблем, – оборвал его на полуслове Самарин. – Вот твоя лицензия.

Рудницкий молча изучал официальный документ, с недоверием качая головой.

– Действительна год, – сказал он наконец. – В то время как в законе говорится, что такого типа сертификаты можно выдавать на срок не больше недели. И подпись! Вместо генерала Скалона тут подписал какой-то… граф Самарин, – закончил он тихо.