Читать книгу "Недоросль имперского значения - Дмитрий Луговой"

– Плетенёвка что ли? – спросил я, припомнив название.

– Она самая. Глядишь, кого в попутчики найдём.

Не нашли. Деревушка как будто вымерла. Ну ещё бы – самый разгар полевых работ. Кто хотел в город податься – уже, наверное, давно отправился. Так что покинули мы деревню в том же составе. Дорога опять прижалась к лесу, хоть и не нырнула пока под мрачные сырые кроны. На всякий случай я приметил чуть в сторонке и подобрал себе палку поувесистее. В качестве оружия она не очень пригодится, ну, если только враги не умрут со смеху при взгляде на неё. Но всё равно, почувствовал себя чуть увереннее. Дорога постепенно начала углубляться в чащу. Справа ещё просматривался просвет между деревьями, но постепенно становилось темнее и темнее. Так же мрачнели и лица моих попутчиков.

Местность понемногу понижалась. Не смотря на это, лиственный лес вновь начал сменяться соснами – мы явно приближались к городу, раз начался калужский бор. Мужики уже только разве зубами не лязгали. Вот не понимаю – если известно место обитания разбойничьей шайки, почему нельзя изловить их всех? Устроить засаду, там, пустить приманку… Наконец мы въехали в глубокий овраг, по дну которого лениво тёк мутный ручей с местами заболоченными берегами. "Юрасов ров", – пробормотал тихонько один из возниц, и я понял, что это самое опасное место пути. Через воду перебрались по полугнилым брёвнам, которые и мостком-то не назовёшь. Так, гать, не более. Противоположный склон был заметно круче, но возницы то и дело подстёгивали несчастных животных, стремясь поскорее покинуть негостеприимное место.

Наконец телеги перевалили через верх склона и покатились заметно веселее. Лица мужиков начали постепенно разглаживаться. А когда мы удалились от низины примерно на километр, они уже откровенно перевели дух. Даже разговаривать начали в полный голос. Тем более, что через лес до нас донёсся перезвон многочисленных калужских колоколен, сигнализирующих об окончании утренней службы.

Хр-р-р-шмяк! Толстенная сосна, сыпля хвоей и мелкими брызгами воды, рухнула метрах в двадцати впереди, перегородив дорогу. От неожиданности я отскочил назад, едва не наткнувшись спиной на лошадиную морду. Если ещё и сосны будут падать почти на голову, я точно до Питера не доберусь! Оказалось, что сосна – это было ещё полбеды. Или четверть… или сотая часть. С разных сторон к нам вышло с десяток бородатых мужиков с рогатинами, вилами, дубинами. У троих даже было какое-то подобие то ли сабель, то ли лёгких мечей, заметно тронутых ржавчиной.

– Юрасы! – крикнул один из моих попутчиков.

Мужики бросились врассыпную, пытаясь проскочить мимо разбойников, и даже не пытаясь вступить в схватку. На меня же как столбняк напал. Я вцепился в свою палку так, что побелели пальцы и прирос ногами к дороге. Разбойники, несмотря на потрёпанный вид, оказались шустрыми типами. Мгновенно набрав скорость, они бросились вдогонку. Первым был возница второй телеги. Ржавый клинок догнал его, войдя в спину на две ладони. Хрусткий звук, короткий вскрик, сменившийся хрипом, и всё было кончено. Кровь фонтаном плеснула из раны, после того, как убийца выдернул оружие. Я зажмурился. Надо было ещё и уши заткнуть. Страшные звуки говорили о том, что уничтожение моих спутников продолжается, а воображение тут же дорисовывало подробности. Дорисовывало настолько ярко, что меня замутило, и тут же вывернуло наизнанку. Рвотные позывы продолжались и продолжались, хоть в желудке ничего не осталось, а рот наполнился желчной горечью.

Наконец я с трудом унял тошноту и открыл глаза, утирая лицо рукавом. Открыл, чтобы увидеть перед собой ухмыляющуюся рыжебородую харю с настолько зловонным дыханием, что перебило даже противный привкус рвоты и желчи. Бандит как будто специально ждал, когда я открою глаза. Гыгыкнув, он не спеша поднял руку с зажатым в ней клинком.

– Всё! – пронеслось в голове. Сейчас рубанёт!

Я снова зажмурился.

Дзинь! Звон от удара двух металлических предметов раздался прямо над ухом, показывая, что неминуемая кончина пока откладывается. Я приоткрыл один глаз. Дядька, шедший меня убивать, как-то обиженно смотрел мимо меня. При этом не пытаясь довершить начатое дело.

– Погодь, Рябой, – раздался из-за спины хриплый голос. Тут же показался и его обладатель – обойдя меня, к Рябому присоединился ещё один разбойник. Достаточно молодой – лет двадцать пять навскидку. – Посмотри на него – чистенький. И рыгал знатно, неженка. С такого и деньжат получить можно будет. Небось, папка с мамкой ждут. А? Что скажешь?

– Смотри сам, Юрас. Дело такое – авось получим, авось и нет. Ты старшой, тебе и решать, – ответил мой несостоявшийся убийца, вытирая клинок об траву. Вся обида сразу испарилась из его взгляда. Тот, кого назвали Юрасом, внимательно осмотрел меня, после чего довольно кивнул.

– Што, недоросль – жить хоцца, небось?

Я часто-часто закивал. Произнести хоть слово у меня вряд ли получилось бы. Открой я рот, зубы начали бы стучать как отбойный молоток. Юрас продолжил:

– И денежки у мамки с папкой имеются?

– Угу, – промычал я, не открывая рта.

– Добро, – резюмировал атаман. – Пойдём-ка, погостишь у нас. Да не трусись, ты. С нами не страшно.

Вся ватага, к тому времени подобравшаяся поближе, дружно заржала. Ага – очень смешно.

– Пойдём-пойдём! – Юрас подтолкнул меня рукоятью своего клинка. – А вы что встали? Быстро прибрали всё ценное и айда отсель!

Шайка послушно кинулась к телегам. Атаман, не дожидаясь окончания мародёрства, повёл меня куда-то вглубь леса.

Шли долго – час, не меньше. Я так подозреваю, что можно было бы и быстрее добраться, только Юрас намеренно петлял по чащобе, стараясь запутать меня. И сориентироваться не получалось – солнца как не было, так и нет. Но это и немного радовало – появилась надежда, что ожидая выкупа, меня действительно не прикопают под неприметной сосной. Вот только где бы найти денег на выкуп? Родственников-то у меня нет. Ёлки! Я чуть не остановился – есть же родственники. Только где их искать-то в восемнадцатом веке? Просто само осознание этого факта оказалось очень уж неожиданным.

Разбойники даже связывать меня не стали. Ещё бы – тварь дрожащая – куда денется. Но самое главное – никто не удосужился отобрать мой мешок со скудным добром. Тем не менее разбойник не упускал меня из виду, даром, что шагал чуть впереди. Стоило мне на мгновение замешкаться, как он обернулся:

– Давай-давай, недотёпа, – поторопил он меня даже добродушно. – Неча копаться-то.

Но я не повёлся на такой тон. Перед глазами до сих пор стояла сцена боя. Да какого там боя? Просто безжалостной резни. При воспоминании об этом желудок опять скрутило спазмом. Я часто задышал, прогоняя тошноту, и прибавил ходу. Однако, улучив момент, осторожно вытащил из котомки письмо настоятеля и перепрятал его в рукав, справедливо рассудив, что это моё самое ценное имущество. Юрас же разохотился на разговор:

– А ты что же – с обозом шёл, аль в пути прибился?

– С обозом, – не стал отпираться я, чтобы не разозлить бандита.