Читать книгу "К вопросу о миражах - Георгий Куликов"

— Ну, поведай, — устало проговорил Кудрин.

— Это когда ты входишь в комнату, — начал Блинов, — а там, на кровати, лежит обнаженная красотка. Ты подходишь к ней, раздеваешься, сбрасываешь ее на пол — и… ложишься спать.

Женя улыбнулся и, поднявшись со своего стула, стал собираться домой.

— Может все-таки по маленькой, — жалобным голосом проговорил Блинов.

— Да нет Саша, в другой раз, — ответил Кудрин и, попрощавшись, вышел из кабинета.

На следующий день, не заходя к себе на работу, он отправился в Октябрьский РОВД. Женя быстро нашел кабинет майора Евсеева и, постучавшись, открыл дверь.

— Да, заходите — сказал немолодой человек, сидящий за столом.

— Лейтенант милиции Кудрин Евгений, — представился он майору и показал свое удостоверение личности.

— А, помню, мне вчера вечером Паша Николаев звонил, — проговорил майор, — проходи лейтенант и присаживайся на стул, а я пока попрошу зайти нашего инспектора БХСС Николая Зайцева, он звонил в твое отделение милиции по поводу брошки.

Через несколько минут в кабинет зашел молодой мужчина с широкими плечами и короткой стрижкой на голове.

— Знакомьтесь, — сказал Евсеев, — капитан милиции Зайцев Николай, а этот молодой человек — лейтенант милиции Кудрин Евгений из Красногвардейского РОВД. Это по поводу брошки.

Зайцев не спеша сел и неторопливо начал рассказывать.

— Несколько дней назад нам поступила сводка-ориентировка о краже картины и брошки из квартиры на Коломенском проезде, — сказал он, — мы в сою очередь проинформировали своих доверенных лиц об этом. И вот вчера вечером, один из них сообщил, что днем к директору ювелирной мастерской на Ленинском проспекте, приходил человек и просил оценить брошку, очень похожую на ту, которая была на рисунке ориентировки.

— Вот как! — вырвалось у Кудрина, — а каким образом он увидел ту брошку, он что, на потолке сидел?

Зайцев удивленно посмотрел на Женю и грубо ответил: «Тебе что, это очень важно, он случайно находился за стеллажом в этом помещении и успел рассмотреть эту брошку. Кстати, директор сам его попросил разобрать тот стеллаж, а потом просто забыл про моего человека. Он просил оценить эту брошку, но продавать не хотел.

Директор ничего не сказал, а только попросил разговор продолжить на улице, после чего они вышли из мастерской.

— Понял, — ответил Кудрин, — извините меня товарищ капитан за несдержанность.

— Да ладно, — примирительно проговорил Зайцев.

— Молодой еще парень, — сказал молчавший Евсеев, — но ничего, опыт приходит с годами, а вот то, что он попросил извинения за свою горячность — похвально, не каждому дано преступить через свою гордыню и извиниться.

— Да забыли уже, — проговорил Зайцев, — я думаю, что надо сейчас посетить директора ювелирной мастерской и узнать, кто принес ему брошку.

— А кто этот директор ювелирной мастерской? — спросил Женя.

— Это некий Лайман Борис Моисеевич, — ответил Зайцев, — старый хитрый ювелир, который работает в этой мастерской еще с довоенных лет. Он несколько раз фигурировал в уголовных делах по хищению драгметаллов, но всякий раз выходил сухим из воды.

— Крутой дядя! — воскликнул Женя.

— Не то слово, — ответил Зайцев.

— А Вы, товарищ капитан, не раскроете с нашим приходом своего человека? — спросил Кудрин.

— Правильные вопросы задает лейтенант, — с улыбкой сказал Евсеев.

— Да нет, когда директор с тем мужиком вышли на улицу, мой человек незаметно вышел оттуда. А потом, мы просто покажем Лайману рисунок и посмотрим на его реакцию; мой приход, по его разумению, ничего хорошего для него не сулит. Вот Лайман и будет в своей голове, как на весах взвешивать, говорить правду или молчать. У меня кое-что есть, что сказать ему, думаю, он будет сговорчив.

Через несколько минут они уже шагали по Ленинскому проспекту в направлении ювелирной мастерской.

Минут через двадцать они подошли к жилому дому, на первом этаже которого красовалась вывеска «Ювелирная мастерская». Они зашли в небольшую комнату, в центре которой стоял стол, на котором восседал грузный полный мужчина.

— Добрый день, — сказал Зайцев, — мы к Борису Моисеевичу.

— А Вы что, с ним договаривались? — спросил он.

— Он всегда рад видеть меня, — ответил капитан, показывая свое удостоверение личности.

— А, это меняет дело, — проговорил мужчина, — Вам тогда в последнюю комнату по коридору.

Постучавшись, они зашли туда; за столом сидел человек и что-то писал.

— Доброго здоровья Борис Моисеевич, — протяжно проговорил Зайцев.

— И Вам не хворать, — ответил он, вставая со своего кресла.

Женя с интересом посмотрел на него; это был пожилой мужчина с роскошным профилем: густыми вьющимися седыми волосами, ухоженной белой бородой и атлетическим строением без выраженных возрастных изменений. Одет он был в стильный темно-синий костюм, накрахмаленную белую рубашку и бабочку синего цвета.

— Что Вас привело ко мне? — спросил он, указывая рукой на стулья, стоящие у стола.

— Как Ваше самочувствие Борис Моисеевич? — вопросом на вопрос проговорил Зайцев.

— Но ведь Вы не за этим сюда пожаловали? — спросил ювелир, — и я скажу, что здоровье мое в полном порядке.

— Ну, вот и хорошо, — проговорил капитан, — тут недавно ко мне ворона на хвосте принесла, что некому ювелиру из Якутска левые «камушки» подкинули. Вы случайно не в курсе, какому такому ювелиру так повезло?

Лайман на секунду опешил, на лбу у него выступил пот, а прищуренный взгляд выдал некую обеспокоенность, которую он постарался скрыть, скосив глаза вниз.

— Не могу знать, у меня в мастерской полный порядок в отчетности, — скороговоркой ответил Лайман, — могу показать все документы.

— Верю, Борис Михайлович, — ответил Зайцев, — я ведь только вслух высказал то, что мне прошептала на ухо ворона, а насчет Вас я ничего не знаю, Вы — уважаемый человек в районе.

Наступило молчание. Ювелир старался не смотреть в сторону пришедших работников милиции, а уставился в окно, нервно теребя пальцами мочку правого уха.

— Так и зачем Вы все-таки приходили? — переспросил он.

— Да, чуть не забыл, — проговорил капитан, — посмотрите на этот рисунок.

Женя вынул из кармана листок бумаги, на котором была нарисована брошка-балеринка, и протянул его ювелиру.

— Вам не приносили ее на продажу? — спросил Зайцев.

Ювелир взял листок бумаги и стал внимательно рассматривать рисунок; он смотрел на него минут пять, потом взгляд его переместился на капитана, затем на Кудрина. Еще несколько минут Лайман рассматривал рисунок, потом передал его Кудрину.