Читать книгу "Танцующая с бурей - Джей Кристофф"

В небе толпились сигарообразные дирижабли из парусины, натянутой на каркасы из ржавого металла. К шарам были подвешены длинные деревянные джонки, набитые военнопленными гайдзинами, всевозможными товарами и драгоценным кровавым лотосом, собранным на полях клана. На каждом шаре был изображен тотемный дух дзайбацу, которому он принадлежал и, казалось, что в небесах плывут готовые к схватке тигры (Тора), грозно рычащие драконы (Рю), пылающие ярким пламенем фениксы (Фушичо). Изредка попадались и девятихвостые лисы (Кицунэ). На каждой гондоле широкими мазками вдоль киля были изображены особые символы-кандзи Гильдии Лотоса. Да, не кирпичом и не камнем выложены дороги Шимы – их выстилают красные удушливые облака.

Когда-то давно на восьми островах проживало более двух десятков семей, включая кланы Тигра, Феникса, Дракона и Лиса. Все они были подданными великой империи Шима. Но когда первый сёгун клана Тигра, великий Тора Казумицу I, восстал против продажных императоров Тенма, он наградил трех преданных ему предводителей обширными участками земли и даровал управление всеми живущими там кланами. Так и получилось, что два десятка кланов незаметно превратились в четыре, и крупные дзайбацу-конгломераты тихо поглотили кланы Сокола, Змея, Быка. Их собратья и духи ками постепенно уходят из мыслей, стираются из памяти, и скоро от них останется лишь несколько выцветших татуировок да сноски в пыльных древних свитках.

С расположенного вдали рынка, над которым поднималось дрожащее марево, доносились экзотические ароматы. Там всегда было сумрачно из-за фыркающих моторов и плюющихся парами лотоса двигателей неболётов, моторикш, железнодорожных станций и огромных дымящих трубами заводов по переработке чи. Попав сюда, Юкико тут же начинала задыхаться; мириады запахов и цветов, смешиваясь с масляной вонью, заставляли ее желудок судорожно сжиматься.

Она пробиралась сквозь толпу, держа руку на кошельке, спрятанном в поясе оби на талии. По опыту она знала, что отец уже наверняка потратил всю зарплату на выпивку и курево, и на оставшиеся у нее несколько монет им предстояло продержаться целый месяц. Гетто Кигена были пристанищем для тысячи голодных и отчаянных карманников с десятью тысячами липких масляных пальцев. Здесь, в Даунсайде дураку сильно везло, если он расставался только со своими деньгами.

В пестрой давке смешивались запыленная кожа и разукрашенные татуировками чистые тела, грязные лохмотья и пышные шелка – тесная разноцветная толпа. Открытых лиц нигде не было видно: простолюдины носили темные очки и повязывали поверх ртов платки, богачи – дорогие механические респираторы, плотно закрывавшие лица. Как будто всем здесь было что скрывать. Поскольку разглядеть лица было невозможно, люди на улицах Кигена активно пользовались языком тела; о степени почтения судили по глубине поклона, жесты заменяли улыбку, агрессивная поза демонстрировала недовольство. Телом вполне можно пользоваться для разговора.

Многоэтажки Даунсайда были ветхими и громоздились друг на друге, о планировке никто не задумывался, и пузырь из растрескавшейся глины и выцветшего дерева постоянно рос и раздавался вширь. Архитектура Апсайда на другом берегу реки была такой же дряхлой, но там постройки были более упорядочены. Широкие серые крыши домов, крытые корой кипариса, были иссушены, краска облезла под безжалостно палящим солнцем и грязными черными дождями, поливавшими Шиму зимой. Окна из непрозрачного стекла или рисовой бумаги подслеповато и отсутствующе поглядывали вниз, на бурлящую толкотню тел на булыжной мостовой. На каждом кривом перекрестке стоял маленький каменный храм Фудзину, Богу Ветра и Дорог. Рядом с храмами Богини Солнца, благословенной Аматерасу, и ее отца, Идзанаги, великого Бога-Создателя, громоздились бордели, игорные дома и стены притонов, закопченные дымом лотоса. На каждом северном окне была рассыпана небольшая горстка риса в жалкой попытке утолить голод Матери Тьмы, ужасной Идзанами, Богини Земли, изувеченной царством мертвых Йоми после рождения островов Шима.

Через город протекало три реки, медленно несущих черные, как смола, воды. На размытом берегу Шудзё притулилась Кигенская тюрьма, сердито глядевшая на ржавые металлические каркасы железнодорожных станций через дорогу. Здание капитула Кигена маячило на черном фоне пенящегося слияния рек Широй и Дзюнсей, похожее на пятигранный кубок из желтого камня, рвущийся в небо сквозь разбитые булыжники. Пятиугольная башня с глухими стенами без окон возвышалась в вонючем воздухе на четыре этажа, отбрасывая мрачную тень на рябое лицо Кигена. С южной стороны рвались в небо огромные обугленные дымовые трубы перерабатывающего завода, и оттуда вонючая скверная гадость проникала черными потоками прямо в глотки бурлящей толпы. Звон металла, тысячи голодных голосов, брачные вопли крыс. Высокие здания с двускатными крышами упирались в красное небо, придавая горизонту дымного города зубчатую форму.

Миновав кучку рикш, устроивших перекур, Юкико увидела барометрический аппарат жреца погоды, пробиравшегося через толпу. Круглый прибор с бегающими по кругу стрелками исчез за дверью лапшичной, и в животе у нее заурчало, напомнив о том, что сегодня она еще не ела.

– Давайте позавтракаем? – Она оглянулась на Акихито, изрядно отставшего и прокладывающего себе путь сквозь замаскированную толпу.

– Хай, а я думал, что мы охотимся на грозовых тигров! – крикнул он.

– На голодный желудок? – Юкико улыбнулась, входя в переполненный бар и стягивая платок.

Невысокий прыщавый юноша с маленькой татуировкой тигра спросил, что она будет есть, и вскоре уже наполнял рисовые миски мясом черного краба и тофу. Вокруг кипел густой парящий воздух. В ожидании еды Юкико огляделась и прислушалась к радио. Сообщали о собранном за день урожае (обильный, все хвалят сёгуна), о войне с гайдзинами за границей (после двадцати лет славных битв, неминуемая победа уже не за горами) и о пожаре на перерабатывающем заводе (из-за случайной утечки топлива). Засаленные стены были увешаны плакатами, призывающими на службу в армии. На них были изображены юноши с суровыми лицами, выкрикивающие безмолвные лозунги на фоне имперских солнц.

«Покажи, на что способен».«Будь лучшим и ярчайшим».«За Бусидо! За честь!»

Юкико наблюдала за жрецом погоды, высохшим человечком в резиновом костюме с пряжками и ремнями. Маленькие дуги красного тока танцевали по аппарату у него на спине, когда он тряс своим магическим жезлом в сторону плакатов и хихикал. Он выглядел непривычно в мегаполисе – большинство жрецов проводили время в сельских провинциях, вымогая у суеверных фермеров с трудом заработанные кука в обмен на молитвы и воззвания к Сусано-о, Богу Бурь и Штормов.

Они будут просить: «Господи, пошли нам дождя» или молиться: «Господи, останови дождь», но облака все равно будут появляться и исчезать, когда захотят. Жрецы погоды будут благодарить счастливую случайность или качать головами и говорить о «неблагоприятных предзнаменованиях», а кошелек фермеров в любом случае станет на несколько монет легче. Кивнув в знак благодарности и заплатив парню за прилавком несколько плетеных медных кука, Юкико вышла на бурлящую улицу и протянула миску Акихито. Великан был занят наказанием карманника. Затем он пнул мальчишку острым ботинком, и тот влетел в толпу, красочно обсуждающую сексуальное мастерство Акихито.