Читать книгу "Игрушка для мажора - Карина Рейн"

Внезапно вспоминаю своё сегодняшнее столкновение с девчонкой в коридоре «Утопии», о котором совершенно забыл после ссоры с отцом, и снова хмурюсь: я не привык, чтобы со мной так разговаривали — девушки обычно пускают слюни и стелятся ковриком, а эта иголки выставила. Вообразила, будто может задирать передо мной свой нос, и я не рискну ничего не сделать с ней в отместку? Очень недальновидно для девочки с периметра. Если бы послушала меня и извинилась — жила бы себе спокойно и дальше, а я бы сделал всё, чтобы во время распределения она не попала в мою семью.

А теперь прямо руки чешутся испортить её счастливую жизнь.

В груди разгорается что-то очень похожее на азарт; я давно разучился находить для себя годные развлечения, потому что практически всё перепробовал, и меня больше не вставляло по сотому кругу проходить одно и то же. А когда от твоего решения зависит чья-то судьба — в прямом смысле этого слова — это непередаваемый кайф. Конечно, бить её я не буду — я ведь не конченный урод — но проучить просто обязан.

Я буду не я, если останусь сидеть на жопе ровно.

Внезапно в голове мелькает интересная идея, от которой я просто не могу отмахнуться; скалюсь во все тридцать два, снова обуваю кроссы и пулей вылетаю из комнаты.

— Ты куда так разогнался? — кричит вдогонку мать: видимо, решила, что у меня поехала крыша. Ну, в общем-то, я был на пути к этому. — Ярослав!

Открыто игнорю её обращение и выскакиваю во двор; моя тачка уже закрыта в гараже, зато байк припаркован прямо у мраморной лестницы перед парадным входом. Прыгаю на коня, надеваю шлем и завожу «MTT Y2K 420RR»; двигатель мурчит, как котёнок, подгоняя в крови небольшой приток адреналина, и я срываюсь с места. Вообще при желании до «Утопии» я мог бы свободно дотопать пешком — от моего дома до корпорации примерно четыре квартала — но в чём тогда кайф иметь такие игрушки?

Возле главного входа торможу примерно через пять минут, нарушив, наверно, все существующие правила движения. Ну и пофиг; главное то, зачем я вернулся.

Девушка у регистраторской стойки мне приветливо улыбается и кивком разрешает пройти, хотя я у неё не стал бы спрашивать разрешения; подхожу к ней и выдаю самую обаятельную улыбку.

— Мне нужны пропуска всех девушек, которые приходили сюда сегодня на приём в двести четырнадцатый кабинет.

На лице девушки мелькает удивление.

— Простите, но я…

— Я всё равно должен буду выбрать свою будущую спутницу, — перебиваю. — Но зачем тянуть, если я уже выбрал — просто мне нужно знать её имя.

Она нервно сглатывает, но всё же ставит передо мной небольшую коробку с кучей пропусков — не решается спорить с сыном одного из учредителей; здесь только девочки, так что должно быть не так сложно. Я старательно просматривал каждую карточку и всё равно чуть не пропустил ту, что была нужна, потому что фотка совершенно не похожа на оригинал. Читаю имя — Варвара Кузнецова — и разочаровываюсь: её надо было назвать как минимум Валькирией с её-то характером.

Ну, ничего, мы его быстренько подправим.

— Да, вот она, — снова улыбаюсь регистраторше. — Я возьму пропуск с собой — должен показать отцу, кого хочу видеть рядом.

Девушка кивает, и я направляюсь к лестнице, ведущей на самый верх — прямо к кабинетам руководителей «Утопии». Отец, конечно же, меня не ждал и был очень удивлён тому, что я вернулся после нашей утренней стычки.

— Я хочу её, — бросаю пропуск ему на стол и падаю в кресло неподалёку.

Родитель берёт в руки пластиковую карточку и рассматривает фотографию, задумчиво хмурясь.

— Она ведь сегодня была здесь первый раз, насколько я вижу; даже психолога ещё не прошла — здесь нет соответствующих отметок. — Он выдерживает паузу, давая мне время одуматься или возможность объясниться, но я сюда не за этим пришёл. — Эта девочка может тебе не подойти ни по одному из показателей, зачем она тебе?

— Я ведь сказал — я хочу её, — безэмоционально реагирую. — Либо она, либо никто.

Его брови сходятся на переносице.

— Чем она тебя так зацепила, сын?

На моих губах расцветает усмешка, когда я вспоминаю нашу с ней небольшую стычку, изменившую буквально всё — а ведь девчонка об этом ещё даже не подозревает…

— Это совершенно неважно. Рядом со мной будет только она одна — это всё, что тебе нужно знать.

Отец несколько минут задумчиво вертит в руках пропуск девчонки, изредка хмурясь, и, наконец, его лицо проясняется.

— Хорошо, пусть будет по-твоему — но с одним условием: она должна пройти психолога и дождаться результатов; к тому же, ты сам лично прочитаешь заключение о её психологическом портрете, которое мы потом обсудим.

— Это ещё зачем?

— Что бы ты там себе ни думал, аккомоданты — это не личные вещи; ты должен будешь собственной головой отвечать за эту девочку, тебе ясно?

Хмурюсь, упираясь локтями в колени: я ведь хочу получить её не для того, чтобы холить и лелеять; она наоборот должна на веки вечные вбить в свою голову истину о том, что я никогда никого не прощаю — будь то прихоть, капризы или тупо мстительность — не важно. Но отцу об этом знать совершенно не обязательно; я отлично умею пудрить людям мозги, когда это нужно, так что мне не составит труда убедить его в серьёзности своих намерений — что угодно, лишь бы получить девчонку.

— Идёт.

Я даже подхожу к его столу и пожимаю протянутую им руку, заключая негласный договор; отец при мне входит в систему и вводит данные Вари в моё личное дело. Я злорадно ухмыляюсь, пока родитель не видит, и в предвкушении потираю руки: наконец-то можно будет хорошенько развлечься.

— Помни о нашем договоре, — говорит он напоследок, и я киваю как можно серьёзнее.

Может, он сошёл с ума и решил, что я влюбился и поэтому хочу ввести девчонку в свою семью — мне плевать; главное, чтобы в конечном итоге она стала моей и поплатилась за свой дерзкий язык. Она до конца жизни запомнит этот простой урок: за одно неверное слово в мой адрес можно страдать вечно. В голове уже выстроился с десяток вариантов развития событий: влюбить её в себя до умопомрачения, а потом кинуть; заставить её поверить в то, что она попадёт отличную семью, а потом поставить перед фактом. Но я в конечном итоге выбрал самый годный план: сразу поделиться с ней новостью и обрадовать тем, что её жизнь станет адом — в прямом смысле слова.

— Здесь есть её адрес? — лениво интересуюсь, просматривая данные с экрана.

— Ты собрался в периметр? — снова хмурится отец. — Это не самая лучшая идея.

— Сейчас день, — насмешливо фыркаю. — Это во-первых; а во-вторых, я не боюсь заходить на чужую территорию.

Я помню, пару лет назад была какая-то история про то, как парни с периметра хорошенько намяли бока парням из центра — но те сами были виноваты. Я никогда не лез на рожон без особой нужды, но в случае чего могу за себя постоять.