Читать книгу "World of Warcraft. Ярость Бури - Ричард Кнаак"

Хамуул дернул ушами.

– Тогда прими мои глубочайшие извинения за то, что упомянул о ней.

Бролл только отмахнулся.

– Ничего страшного, – пробормотал он. – Идем, остальные уже наверняка собираются у портала, как того требует обычай.

– Но ведь собрание будет проходить не в Анклаве Кенария, – нахмурился Хамуул. – Фэндрал выбрал другое место и настоял, чтобы все собирались на совет прямо вон там, на другой стороне. Ты разве не знал?

– Нет, – покачал головой Бролл. Он не собирался оспаривать решения верховного друида.

В конце концов, их глава Фэндрал Олений Шлем всегда желал защитникам природы только добра. Если он решил, что им следует собраться вдали от Дарнаса, значит, так тому и быть. Наверняка ведь есть веская причина, по которой…

И вдруг Бролл все понял. Возможно, Фэндрал нашел способ спасти шан’до!

– Идем, – сказал он. Теперь ему не терпелось поскорее добраться до места.

Надежда, зарождавшаяся каждый раз, когда Бролл Медвежья Шкура посещал Тельдрассил, окрепла, ведь, возможно, Фэндралу действительно удалось выяснить, как уберечь Малфуриона от беды.

А если нет… Ночной эльф содрогался от одной мысли о том, что ждет друидов (и ждет ли вообще хоть что-то) без их мудрого учителя.

2

Совет друидов

Картограф Лукан Фоксблад не спал уже много дней. То был не только его личный выбор, но и суровая необходимость. Лукан изо всех сил старался свести к минимуму и без того непродолжительные мгновения отдыха, ведь любая остановка в бесконечном путешествии была связана с риском провалиться в сон. Порой из-за этого светловолосый картограф не мог сделать ни шагу – ноги подгибались, и он падал на землю, буквально теряя сознание.

А уж эти кошмары… Кошмары, которые теперь мучили многих жителей мест, где Лукан побывал, – от Златоземья и Западного Края до его родного Штормграда.

Внешне Лукан, которому было чуть за тридцать, напоминал отставного солдата, хотя на самом деле никогда не участвовал в сражениях. Вот только теперь он выглядел так, словно оказался в самом эпицентре войны. Одежда Лукана, некогда темно-коричневая, приобрела грязный оттенок, тончайшая вышивка на плечах туники и по бокам штанов изрядно обтрепалась, а кожаные сапоги покрылись пятнами и растрескались.

Сам картограф выглядел немногим лучше. Тяготы путешествия не лучшим образом отразились на благородной внешности – из-за чрезвычайной бледности и неопрятной бороды, нестриженной много дней, Лукан напоминал медленно разлагающегося мертвеца из армии Плети, и лишь по-кошачьи зеленые глаза свидетельствовали о том, что их обладатель еще жив.

За время тяжких скитаний картограф потерял инструменты и даже рюкзак, в котором хранились все его скудные припасы, включая одеяло. Лукан не мог припомнить название последней деревни, где нашел приют. Он давно позабыл, какой была жизнь до всех этих тревожных снов, а иногда даже сомневался, реальны ли эти воспоминания или же рождены кошмарами.

Местность, по которой путешествовал картограф, заросла густыми лесами, но его это мало волновало. В нынешнем состоянии он едва ли заметил бы даже алмазные горы. Лукан Фоксблад знал только одно – нужно идти вперед, чего бы это ни стоило.

Он моргнул впервые за несколько минут, и пейзаж тут же изменился до неузнаваемости.

Все вокруг пестрело изумрудно-зеленым с легкими оттенками нежно-голубого. Густой туман укутывал пошатывающегося картографа, словно толстое одеяло. Опознавательные знаки, на которые можно было ориентироваться, исчезли, и мир теперь больше напоминал незавершенный набросок художника. Но Лукан, не замечая удивительных перемен, брел вперед.

Он снова моргнул, и цветовая гамма сменилась на более привычную, вот только место теперь было другим, совсем не похожим на густой лес, по которому картограф бродил прежде. Да, здесь тоже росли деревья, а вот поселения, видневшегося теперь вдалеке, раньше не было. Воздух пах морем, но Лукан обратил на это не больше внимания, чем на мрачную тень, поглотившую окрестности. Он прошел мимо каменного указателя, надпись на котором прочитать бы все равно не смог. Однако эту надпись отлично понял бы ночной эльф: увидев ее, он узнал бы, что приближается к Аубердину.

Друиды брели к месту собрания, о котором сообщил Хамуул, низко опустив головы и сражаясь с холодным, пронизывающим ветром, словно с беспощадным врагом. Хамуул всю дорогу молчал и лишь однажды что-то раздраженно проворчал, как будто разделяя растущее в душе Бролла беспокойство.

Шелест листьев внезапно стал еще громче. Бролл с любопытством взглянул вверх и пораженно замер, в ужасе распахнув глаза.

Тельдрассил изменился до неузнаваемости! На могучих ветвях Мирового Древа по-прежнему было много листьев, вот только некоторые из них высохли и сморщились, другие почернели и свернулись в трубочку, а те, что сохранили свой естественный зеленый цвет, покрылись острыми шипами.

Откуда-то издалека Бролл слышал голос Хамуула, но не мог оторвать взгляда от листвы, продолжавшей скручиваться и чернеть. Он заметил, что и плоды древа тоже стали меняться. С узловатых ветвей свисали круглые, неестественно бледные ягоды размером с его голову и даже больше. От них исходило зловоние гнили. Даже в страшный голод друиды и ночные эльфы ни за что не решились бы употребить такое в пищу!

Чудовищное преображение затронуло все древо. Кора Тельдрассила во многих местах потрескалась, и в трещинах виднелись пульсирующие вены, по которым тек черный сок – сперва тонкой струйкой, а потом неудержимым потоком. Над Мировым Древом летали крошечные насекомые, из ствола выползали бесчисленные многоножки и прочие гады. Ясно было, что изнутри влияние порчи еще более чудовищно.

– Нет, – пробормотал Бролл. – Нет…

От Тельдрассила распространялась тьма, поглощая мир вокруг. Ночному эльфу даже не потребовалось оборачиваться, чтобы понять: тьма проникла далеко за пределы острова и уже добралась до материка, заражая порчей другие земли.

Вдруг послышался звук начинающегося ливня. Бролл оторвал взгляд от оскверненного ствола и пригляделся к кроне древа.

То, что он принял за стук дождевых капель, оказалось громким шелестом листьев. Ветви Тельдрассила раскачивались с такой силой, словно пытались избавиться от зловещей листвы. И у них получалось: тысячи гниющих листьев падали на землю. Это действительно можно было назвать ливнем, только без воды.

Листья преображались прямо в воздухе, превращаясь в крохотных черных и изумрудных созданий, отдаленно напоминавших ночных эльфов, но с лапами зверей и спинами сгорбленными, как у тауренов. Они не до конца оформились и пока выглядели лишь как жуткие силуэты без ясных черт, но уже теперь видно было, что небольшие головы этих фигур венчали изогнутые рога. С раздражающим шипением гадкие создания нескончаемым потоком устремились к двум друидам…

– Бролл Медвежья Шкура! Ты в порядке?

От неожиданности ночной эльф даже пошатнулся, а когда успокоился и открыл глаза, сразу понял, что Мировое Древо теперь выглядит вполне привычно, как прежде. Ветви были неподвижны, листья на них сверкали зеленью.