Читать книгу "Рай тебя не спасёт - Анна Жнец"

«Я просто феерическая идиотка. Надо было считать вручную».

Так или иначе она уже договорилась со своим дипломным руководителем и менять что-либо было поздно.

Идиотка или нет, но, по крайней мере, Ева догадалась выбрать для дипломного проекта одну из самых распространённых тем, найти из базы старых работ похожие варианты и частично скопировать чужие чертежи, адаптировав под свои расчёты. Четырнадцать форматов размером с ученический стол. Она же не дура, чтобы делать диплом с нуля.

Свернув вкладки с учёбой, Ева открыла Paint tool sai и продолжила рисовать то, что пришло ей в голову на прошлой неделе: человек в чёрном бесформенном плаще стоял на краю обрыва на фоне пожара. Осталось поиграть с контрастом и тоном. За кричащими в наушниках AC/DC девушка не услышала, как открылась дверь в комнату, и испуганно дёрнулась, когда на плечо опустилась ладонь. За спиной раздался восхищённый голос матери:

— Какая красота! У тебя талант. — Марта всплеснула руками, словно актриса низкобюджетной драмы. — Один из героев твоих любимых комиксов?

Не отворачиваясь от монитора, Ева закатила глаза: даже после настойчивых и, стоит признать, изрядно опоздавших попыток построить доверительные отношения они с матерью продолжали разговаривать, словно марсианин с японцем.

— Я не читаю комиксы.

— Да? — Марта казалась озадаченной. Внушительный лаковый начёс на её голове как будто поник. — Я думала: все в твоём возрасте этим занимаются. Ладно, не важно. Как учёба?

— Нормально.

— Всё получается?

— Ага.

Ева не хотела показаться грубой или обиженной, лелеющей старые детские травмы. Она не держала на мать зла за постоянные командировки и расстановку приоритетов: семья у той шла после карьеры, йоги, духовных практик и фанатичных попыток продлить ускользающую молодость. Ева всё понимала. Догадывалась, что Марта не горела желанием заводить детей, но дважды уступила настойчивым требованиям родственников и любимого мужа. Или не любимого, а привычного и удобного. В любом случае Ева не собиралась никого осуждать, тем более — сводить счёты, но всякий раз, когда мать пыталась наладить порвавшуюся много лет назад связь, впадала в ступор. Было невозможно отделаться от ощущения, будто на улице её окликнул случайный незнакомец и фамильярным тоном устроил допрос. Они с матерью давно стали чужими, и с этим следовало смириться.

Потоптавшись за её спиной, Марта развернулась и с видом человека, провалившего важную миссию, вышла в коридор.

— Иди есть, — раздалось из-за двери.

Трудно сказать, что Ева ненавидела больше ежевечерней традиции вместе собираться за ужином. Отец разделывался со своей порцией за десять минут, а потом долго пил кофе, уткнувшись в смартфон. Все обращённые к нему вопросы он игнорировал, а если и отвечал, то грубо и односложно. Таким образом, внимание матери, считавшей беседу за столом обязательным атрибутом идеальной семьи, переключалось на старшую дочь. Пока отец просматривал новости, а пятилетняя сестра увлечённо размазывала по столу блины, Еве приходилось отдуваться за всех. Но это была половина беды, потому что за расспросами, как правило, следовала череда унылых нравоучений, а иногда и унизительных замечаний. И хотя мать всегда отличалась удивительным отсутствием такта, сегодня она превзошла саму себя.

Стоило Еве сесть за стол и потянуться к тарелке с блинами, как эту самую тарелку от неё аккуратно, но настойчиво отодвинули.

— В чём дело? — сказала девушка ошарашенно. — Если ты хочешь узнать, мыла ли я руки перед едой, то, полагаю, в мои двадцать два как-то поздновато для таких вопросов.

— Уже восемь вечера, — загадочно произнесла Марта.

— Да, я в курсе.

— Блины тяжёлая и калорийная пища, — продолжила она многозначительно.

— То, что нужно перед бессонной ночью, чтобы закончить расчёт. — Ева снова потянулась к тарелке и получила болезненный шлепок по руке. На глазах растерянной девушки блины были накрыты миской и убраны в холодильник.

— Какого чёрта? — Ева перестала что-либо понимать. Требуя поддержки, она взглянула на отца, но тот с невозмутимым видом гипнотизировал телефон: то ли не заметил разыгравшейся сцены, то ли решил не обращать на неё внимания.

Пятилетняя Кира вылила в кашу из блинов сок и, схватив плюшевого зайца, с громким воплем сбежала в детскую. Марта заламывала руки, видимо, мучительно пытаясь придумать, как смягчить чудовищную бестактность, которую собиралась сказать.

— Мне кажется: тебе надо похудеть, — выдала она. — Думаю, поэтому ты не можешь найти себе мальчика.

Будь происходящее сюжетом диснеевского мультфильма, в этот момент челюсть главного героя от изумления отвисла бы до самого пола.

— Они случайно утопили экскаватор за 450 тысяч долларов в болоте! — не отрываясь от экрана смартфона, внезапно изрёк отец. — Вы можете себе это представить? Бардак!

За стеной в детской раздался грохот выбрасываемых из комода вещей.

— Я ношу 46 размер, — прошептала Ева, не зная то ли расхохотаться, то ли последовать примеру сестры и, негодуя, начать швыряться посудой.

— И это много для твоего роста, — Марта нетерпеливо вздохнула.

Грохот за стеной нарастал. В ход пошла тяжёлая артиллерия: одна из музыкальных игрушек врезалась в пол, словно рухнувший с небес «Боинг», и теперь потрясённое молчание за столом заполнял визг сирены.

— Кира, выключи свою тарахтелку! — заорал отец. — Кто-нибудь пойдите и заставьте эту адову ревущую машину заткнуться!

Марта успокаивающе погладила мужа по плечу и снова перевела взгляд на дочь:

— И волосы…

— Что — волосы? — Еву начал разбирать истерический смех.

Кира всё-таки выключила «адову ревущую машину», и на один благословенный миг стало тихо, но продлилось это недолго. Кира принялась носиться из комнаты в комнату, сжимая в руках игрушечного хомяка, механическим эхом повторявшего всё, что ему говорили. В данный момент он вторил самозабвенному оглушительному воплю своей хозяйки, которая, судя по всему, получала от этого хорового крика ни с чем не сравнимое удовольствие.

Марта поморщилась.

— Твои волосы тусклые и секутся, — сказала она так, словно это было величайшее преступление. — И цвет… Сейчас, конечно, говорят, будто русый в моде: натуральность, естественность, всё такое, — но кому вообще идёт эта мышиная серость?

— Мне, например?

— С твоим цветотипом? Не смеши. Послушай, — мать окинула Еву снисходительным взглядом, — я тоже когда-то была бледной молью. Ты не представляешь, какие чудеса способны сотворить с внешностью тушь и румяна. Давай, я покажу, как пользоваться косметикой?

— Нет, спасибо.

— Хотя бы помадой?

Отчаянная надежда в глазах матери заставила взглянуть на её настойчивость под другим углом, понять: Марта просто пытается наладить отношения, пусть и в свойственной ей бесцеремонной манере. Вероятно, считает: ничто так не сближает мать с дочерью, как совместное увлечение всякими девчачьими штучками. Неужели Марта полагает, будто, поделившись бесценным опытом, превратит их с Евой в подружек, которые примутся шушукаться и секретничать? На какой-то миг Еве стало её жалко, но не настолько, чтобы подыграть. Сухо улыбнувшись, она покачала головой: