Читать книгу "Еврейка - Алеся Ранимая"

На лице француженки отобразился испуг.

— Не надо никуда ходить. — Дос не знал, как поступить.

— Как так можно, я же человек! И все смеются… — Вика пыталась встать — Я же человек, в конце концов.

Француженка смотрела на Вику с испугом и жалостью. Когда Вике почти удалось встать, Дос обхватил её и усадил на место.

— Да как вы смеете!

— Никуда не надо ходить, оставь его!

Вика пыталась освободиться, но Дос крепко в неё вцепился. Завязалсь возня.

— Да отпусти ты! Гомиков мочить, а своих жалко, да?! Это же люди! Я человек!

— А я? — Дос тряс её. — Я человек? Ты меня очень любила, когда я сел сюда? Когда говорил по телефону?

Вика ослабла.

— Неужели ты действительно думала, что он заботится о тебе?! Боже, какое невежество!

— А что это было?

— Зачем, ты думаешь, существует разделение между женщинами и мужчинами?

— Чтобы беречь чистоту женщины, конечно, — неуверенно сказала Вика, опуская ноги и пытаясь убрать себя из рук Доса.

— Святая невинность! Я не могу! Это мне нельзя с тобой сидеть, а не тебе со мной! Он меня защищал!

— Но почему?!

— Чтобы не развивать непотребных мыслей, не соблазняться женщиной, не пускать семя в землю.

— Не кончать?

— Ну да, нельзя это. Так просто, от мыслей, без женщины… ну без того, чтобы детей делать. Смертная казнь. Ты про Онана не слышала? Онан, онанизм, Бог покарал… да ладно… — Дос махнул рукой.

Вика успокаивалась.

— Так чего ты уселся со мной рядом?

Дос улыбнулся хитрой, неподходящей ему улыбкой.

«17:50. Армия дала подтверждение информации о том, что пятеро солдат двенадцатого подразделения Голани были ранены у деревни Макавив в Южном Ливане. Премьер-министр Ольмерт заявил: Сирия переправляет оружие Хизбалле под видом гуманитарной помощи».

— Кстати сказать, — Дос наконец выпустил руку Вики, — вы тоже не человек. Женщина — не совсем человек.

— Это тоже в Торе написано.

— Типа того.

— Не могу поверить, что это за книга такая, такая жестокая.

Дос оживился при смене темы.

— О да, ещё какая жестокая! Если бы вы только знали! Подумать только — она написана столько тысяч лет тому назад! Конечно, нам она кажется жестокой. Вы бы знали, по каким варварским, жестоким законам тогда жили! — Он осекся. — Хотя, вряд ли вы знаете, не думаю, что вы достаточно интересовались.

Вика ничего не смогла ответить. Язвить более не было сил. Он был прав — она действительно не интересовалась. По фильмам знала, как сажали на кол, вешали на кресты и вообще, если судить по фильмам, смерти было много, и она была страшной — брррр. Но что же лучше — поле боя, заваленное сотней, забитой ножами и топорами, или два вымерших за один день города в Японии?

— Красивый мальчик, — сказал Дос Нимроду.

«17:58. ВВС бомбят район Дахайа в Бейруте».

— Ну, моя остановка. Мне надо двигаться.

— Не могу поверить.

— Да, трудно поверить, жестокие вещи происходят в мире.

Дос встал, и Вика послушно уступила ему дорогу, не отпрянула, не ужаснулась — Дос пронёс свое тело, изрядно обтёрся об неё, но это не вызвало в ней никаких отрицательных эмоций — ведь ясно было, что сделал он это не специально. Более того, она точно знала, что именно она специально не отодвинулась от него подальше, на приличное расстояние, на свободные справа сиденья. Дос поспешно отошёл от неё на шаг, как будто боялся, что она передумает и вновь остановит его.

— Постойте. — Вика действительно остановила его, даже привстала. — Подождите, но если самая святая и чистая книга настолько жестока, что оправдывает убийство людей…

— Не людей, — Дос перебил ее, — фактически, они не приносят детей, они не люди, но неважно. Да, оправдывает. Но что вы хотите? Тысячи лет! Но это не самая страшная вещь. По-моему, вторая мировая ничем не лучше. А Тора, кроме всего плохого, Тора — великая книга. — Дос готовился к выходу.

— Но Бог и жестокость… у меня не укладывается это в голове.

Дос замялся. Саша появился у него за спиной именно в тот момент, когда тот было окончательно развернулся в сторону выхода.

— Послушайте, — остановила его Вика. — Но если эта книга настолько неприятна и жестока, зачем вы её соблюдаете? Зачем подчинятесь?

Автобус остановился. Дос замер на месте. Саша попытался было разминуться с ним, но Дос стоял недвижим и смотрел на Вику. Он развёл руками, как ребёнок, пожал плечами, как будто пытался объяснить очевидное:

— Таков закон евреев, не так ли. — Он опустил глаза, улыбнулся сам себе и через секунду спохватился, развернулся к выходу и при этом моментально наткнулся на Сашу.

— Вик, я не понял, он к тебе приставал? — спросил Саша, указывая на Доса длинным пальцем, как указкой.

Вика отрицательно покачала головой, пытаясь что-то сказать и не находя слов.

— Ну, приятно было пообщаться, хотя я всё-таки вижу, что мы с вами находимся по разные стороны баррикад, — сказал Дос, кивая в сторону Саши, который возмущённо вскинул брови.

— Ну и что я пропустил? — Саша опустился на сиденье перед Викой. Автобус тронулся. Вика спохватилась, перевернулась на колени и заглянула в заднее окно. Дос стоял на обочине дороги и ждал её появления. Вика радостно замахала ему на прощание рукой, Дос ответил ей, и так они махали, пока не исчезли из вида друг друга. Навсегда.

Еврейка

Десять посадочных мест, толстый водитель в засаленной кипе, касса-копилка, радио и ручка дистанционного управления дверью системы «рычаг» — это такси маршрута Жопа — Большая Жопа.

Пассажирский комплект — минус один. За спиной водителя на двойной скамейке сидела пожилая женщина в религиозном прикиде. Женщина сопровождала внука лет пяти при кипе и пейсах. Пейсы короткие, кипа вязаная, женщина суровая. Обожжённое солнцем, тяжёлым трудом отмеченное лицо обрамлял глухой чёрный платок. В руках у женщины была потрёпанная Псалтырь.

Машина вздрогнула.

«Ийе рацОн милефанЕха» — зашуршали листки молитвенника. Вика закрыла глаза, склонилась к окну. Молитва прервалась. «Ежи еси на небеси» — повернула голову и упёрлась в чёрные глаза пожилой еврейки. Женщина ткнула в Вику Псалтырью:

— Подпоёшь? Это легко.

Улыбнулась, недобро глянув на короткую юбку девушки, и затянула: «Ине ма тОв у ма нАим… Как хорошо, как приятно жить братьям вместе!»

«Приехали, сейчас начнётся», — думала Вика, нелепо раскрывая рот под известную мелодию и шифрованные слова. Пассажиры такси затянули развесёлую дорожную, на сегодняшний день предписанную.