Читать книгу "Невидимый город - Моника Пиц"

Мяч скатился с площадки и приземлился у ног Лины. Йонас рысью подбежал к ним. Он поднял мяч и нерешительно замер. Может быть, Бобби была права? Он выглядел странно нервным.

– У нас в субботу после игры вечеринка в кафетерии, – неожиданно смущенно сказал он. – Если ты захочешь… вы захотите…

Он остановился.

Нет, она не икнет. Ни за что на свете. Никогда. Лина энергично сжала губы и напряженно уставилась в облака, словно ожидая какого-то небесного послания. Взволнованный Йонас переминался с ноги на ногу.

Бобби ответила вместо Лины:

– Круто, – сказала она, поднимая большой палец вверх. – Мы идем.

5

Неподходящий момент

– Позвони, когда со всем разберешься, – сказала Бобби. На кольцевой дороге, огибавшей центр, их пути от школы разошлись. Бобби свернула в элитный квартал города с виллами, где густые живые изгороди, высокие заборы и похожие на парки сады защищали обитателей безупречно-белых домов в стиле модерн от посторонних глаз. Лина поплелась в сторону реки. С пристани она наблюдала, как тяжело нагруженный грузовой корабль поворачивает к берегу, противоположному причалу завода Веннингера, чтобы потом двинуться вверх по течению. Она застонала. Как сказать тете Соне, что она провалила биологию?

Чайки кричали, ветер завывал и развевал флаги на пристани. С тех пор как порт переместили на другую сторону – новое местопребывание завода Веннингера с его бесконечными кирпичными постройками и обширным лабиринтом мостов, труб, стальных башен и дымовых труб, – квартал изменился. Пахло мазутом, водой, рыбой, а с недавних пор еще деньгами и властью. Там, где раньше торговали товарами с кораблей, появились студии художников, стартапы, медиаагентства и пивоварня. Закутанные в шерстяные одеяла даже в самый холодный день постоянные клиенты, туристы и случайные гости занимали простые столики, рядом стояли уличные обогреватели. Посетители украдкой поглядывали на корабли, пили пиво и закусывали жареными мини-гамбургерами Тони, которые в последнее время пользовались такой популярностью, что в хорошие дни перед шикарной закусочной выстраивались длинные очереди. Раньше, когда Тони еще сам управлял лавкой, Лина по дороге домой получала картошку фри. Она скучала по задорному смеху добродушного растамана, приехавшего в город беженцем и зарабатывавшего на жизнь хорошим настроением и дурацкими рецептами. К портовому празднику он нафаршировал жареных цыплят попкорном. Взорвавшаяся курица сделала свое дело и ударилась о стекло печки с такой скоростью, что та сорвалась с крепления. Прибыли от летающих куриц-гриль не было, а затем не стало и друзей и газетных заголовков. Один ловкий инвестор использовал имя Тони, его рецепты и опустевший ларек у причала и превратил в стильное местечко. С тех пор жареные гамбургеры стали вдвое меньше и вдвое дороже. Вместо попкорна, добрых слов и задорной усмешки деликатесы подавались с крафтовым пивом и музыкой в стиле лаундж. Дети больше не были здесь желанными гостями. Да и сам Тони не был.

Лина задрожала. Термометр показывал, что температура на улице около воды в среднем на четыре градуса меньше, чем в городе. Но ее терзал не только холод. Хор внутренних голосов уже пророчил проповедь, ожидавшую ее дома.

Тяжелым шагом она свернула с набережной. Вместо того чтобы быстро вернуться домой и отвечать на вопросы Сони, Лина слонялась среди старых складов и ветхих промышленных бараков, пока вдали не появилось старое производственное здание. Ярко-красная надпись «Сити-бокс» светилась на фоне серого неба. Раньше здание служило просто местом для хранения. С тех пор как ее тетя завладела складом, здесь можно было оставить свои вещи в более или менее крупных боксах на месяц, год или десятилетие. За пронумерованными светло-желтыми жалюзийными дверьми скрывалось все, что люди хотели сохранить: рождественские украшения и летняя мебель, надувные лодки и санки, забытые коллекции, ненужный фарфор и пыльная мебель. В коробках хранились воспоминания о давно заброшенном спорте и увлечениях, краденом торговом грузе и ценных вещах, которые кто-то пытался скрыть в процессе развода или раздела наследства. Ее тетя, возглавлявшая компанию, умела держать рот на замке. Все прошлое у Сони хранилось до следующей недели, следующего лета или следующей жизни. К двухэтажному складу прислонилась скромная двухэтажная постройка, которую семья временно использовала в качестве жилища. Это «временно» длилось всю жизнь Лины.

Когда Бобби возвращалась домой, мать ждала ее с обедом, в то время как у Лины были младшие сестры. В ее обязанности входило готовить обед для Фионы и Шарлотты. Лина была некоронованной чемпионкой мира по макаронам с красным соусом, блинам, травянисто-зеленому желе и заказу пиццы. Обычно Соня неугомонно порхала туда-сюда между своим офисом, складом и встречами в банке, адвокатом по разводам, бухгалтером и врачом. Но именно сегодня она была дома. Лина еще издалека услышала ее раздраженный голос. Тетя возбужденно вышагивала по стоянке и кричала в телефон:

– Только после Пятидесятницы?[3] За кого вы меня принимаете? За Ноя, который просто так построит ковчег, потому что все идут на дно? Мне срочно нужен мастер. И машина, которая заберет материал.

Надежда встретить тетю в хорошем настроении лопнула, как мыльный пузырь. Лина решила уйти от конфликта и отложить ответы на неприятные вопросы. Незаметно она проскользнула в дом. Уже схватившись за защелку на двери в своей комнате, она услышала голос и остановилась.

– Что я получу, если не выдам тебя? – лукаво подмигнула Лине Шарлотта.

– Выдашь? Чем ты хочешь выдать меня? – встревоженно спросила Лина.

– Твоя учительница звонила три раза, – похвасталась Шарлотта.

У Лины упало сердце. Она не ожидала, что об ее оплошности узнают так быстро.

– Если я забуду передать, что кто-то звонил, то смогу ли я пользоваться твоим компьютером? – тихо спросила Шарлотта. Она непрерывно жаловалась, что Соня не позволяет ей долго сидеть за компьютером.

– Это шантаж, – пожаловалась Лина.

– Я помогу тебе, а ты поможешь мне, – ответила ее младшая сестра. – Как самая младшая я постоянно подвергаюсь дискриминации.

Пока Лина с интересом раздумывала, откуда Шарлотта узнала это слово, входная дверь внизу отворилась.

– Лина? Где Лина? Лина уже дома? – закричала Соня на весь коридор.

– Пароль от компьютера, – прошептала Шарлотта.

Ее младшая сестра любила тусоваться в комнате Лины, примерять одежду и обувь, проверять ручки, воровать духи и заодно смотреть фильмы, для которых, по словам ее мамы, она была слишком маленькой. Ничто не могло укрыться от ее любопытного взгляда и ловких пальцев. Особенно очаровывал Шарлотту размытый и выцветший, поблекший семейный портрет над кроватью Лины. На снимке была изображена Лина, прыгающая вместе со своими биологическими родителями на старом, расшитом лиловыми цветами бабушкином диване. Слева ее отец Томас, загорелый, спортивный, все еще в оранжевой майке гандбольного клуба, словно только что вернулся с игры, а справа – мать Рея, ее платье задралось до бедер, открывая бесконечно длинные ноги. К несчастью, рука Томаса скрывала половину его лица, зато были отлично видны длинные локоны Реи. А между собой они держали излучающую счастье маленькую Лину. Словно незыблемая троица, они неугасимо парили в воздухе, как будто могли летать. Эта фотография стала причиной, по которой Лина решила заняться гандболом. Спорт был воплощением ее тайной связи с отцом. Когда она держала мяч в руках, то чувствовала невидимые узы между ними.