Читать книгу "Рыбы - Мелисса Бродер"

– Вообще-то, я болею. Сначала с парнем порвала, теперь вот какой-то грипп. Отправилась за пончиками – сахара не хватало – и, должно быть, потеряла сознание. Уверяю, если вы отпустите меня домой, я буду в порядке.

– Разрешить вам вести машину в таком состоянии я не могу. Вас может кто-нибудь отвезти?

Джейми? Раньше моим контактом на всякий непредвиденный случай был он. Но теперь я не хотела, чтобы он думал, будто мне что-то нужно от него. Нет уж, пусть думает, что у меня все офигительно прекрасно. Но как же на самом деле было тошно. И страшно. А если это мой второй страйк? Отправят ли меня в тюрьму? Я хотела только одного: чтобы меня оставили в покое. Если бы не полицейский, я бы съехала на обочину, немного отдохнула и пришла в себя. Так не хотелось попасться кому-то на глаза в одной ночнушке.

– Можете позвонить моей сестре.

Я дала ему номер моей сестры Анники, но не сказала, что она живет в Калифорнии. Он оставил ей голосовое сообщение: мол, мне стало плохо на дороге и не могла бы она приехать и забрать меня.

Будет Аннике над чем поломать голову.

– Мы можем позвонить кому-то еще? – спросил полицейский.

– Я буду в порядке. Правда. Мне уже лучше.

– Придется попросить вас проехать в ближайший переулок и припарковаться. Потом соберите пончики, и я отвезу вас домой.

– Вот и отлично. Вы же знаете, где я живу.

6

– Тебе надо убираться оттуда к чертовой матери, – сказала Анника. – Не знаю, что там за инцидент с пончиками, но что-то определенно не так.

– У меня все хорошо.

– Послушай. Мы со Стивом уезжаем из города на все лето. Сначала в Прованс – на конференцию по йоге, потом на две недели в Будапешт, еще месяц в Риме и на еще одну конференцию. И да, на фестиваль «Burning Man» с одним из стартапов Стива. Нам нужен кто-нибудь, кто присматривал бы за домом и Домиником. Заботился о нем, давал лекарства. Прилетай сюда. Проведешь здесь лето. Вылезай из этой своей пустыни. Для тебя это аюрведический кошмар.

– Не знаю, смогу ли я позволить себе отпуск в целое лето. – Обычно я выполняла какую-то библиотечную работу, даже когда занятий не было.

– Сможешь. Что с теми деньгами, которые оставил тебе папа?

Вообще-то, Анника – моя сводная сестра и на девять лет меня старше. У нас один отец. Умер он во сне в восемьдесят шесть лет, оставив каждой из нас по 20 тысяч долларов.

– Потратила на экстрасенсов. Остальное отложено на случай, если умру в одиночестве. На кремацию.

– Я заплачу за твою кремацию. И оплачу твое проживание здесь. Хочу, чтобы ты позаботилась о себе. Поешь здоровой пищи, походи в спа – ну и все прочее. Забудь о Джейми. Выброси его из головы. Знаю, он – корень всех зол, хотя ты этого и не признаешь. Ты всегда теряла голову из-за мужчин. Думаешь, я не помню, что было, когда тебя в средней школе бортанул тот поэт? Папа нашел тебя в подвале, голую, со столовым ножом.

– Нож был для масла. Я пыталась открыть банку с ореховой пастой. Гуляла.

– Неважно. Я разговаривала с полицейским. Ты сломала Джейми нос? Тебя хотят направить на терапию, и я собираюсь это устроить. Определить в группу. Спрошу у своего парня, знает ли он что-то приличное. Тебе нужно быть с женщинами, а не с мужчинами. Тебе нужно заняться делом.

– В группу? Анника, нет, только не…

– Хорошо, значит, решено. Ты приезжаешь сюда четвертого июня и остаешься до десятого сентября. Перед фестивалем я на неделю вернусь, тогда и потусуемся. И я заплачу тебе вдвое больше, чем ты получаешь в библиотеке, за Доминика. В любом случае мне пришлось бы кому-то платить.

– Ни в какую группу я не пойду. И никаких денег у тебя не возьму. Но, может быть, выбраться смогу. Надо договориться с библиотекой.

– Хочешь, чтобы тебе предъявили обвинение? Если нет, то пойдешь на терапию. И конечно, я тебе заплачу, так что все, хватит.

Больше я возражать не стала. Деньги мне были нужны, и у Анники они водились. В большом количестве. Тонны денег. В конце 90-х она занялась йогой, приобрела студию-мастерскую в Санта-Монике и разработала линию по производству ковриков из бамбука. Потом коврики появились в «Yoga Journal», где на трех страницах рассказывалось об их биоразлагаемых качествах и прекрасной текстуре для асан. Через два дня ей позвонили. Из «Hain Celestial». Они хотели купить патент. Потом позвонили из «Native Foods». Последовала небольшая война предложений, в результате которой верх взяла «Hain Celestial», купившая патент за 3,1 миллиона долларов. Эти деньги Анника потратила на участие в техноинновационных конференциях во времена первого доткомовского пузыря. Тогда же она познакомилась со Стивом, еврейским хиппи-инвестором, обосновавшимся в Силиконовой долине. Анника пристрастила парня к комбуче, научила (как бы) расслабляться, и в итоге они поженились в Сономе. Через какое-то время моя сестра перетащила его в Венис-Бич и, воспользовавшись его деньгами, купила гигантский дом в виде куба из стекла и металла на Оушен-фронт. Примерно в то же время у них появился Доминик, чистокровный фоксхаунд, заменивший им ребенка. Анника уже давным-давно не практиковала ни аштанга-, ни виньяса-йогу – только хатха- и восстановительную – и сильно располнела. Стиву нравилась ее задница, которую он постоянно тискал. Еще он пытался, беря пример с Кенни Джи, отрастить длинные волосы и мимоходом успевал управлять инвестиционной фирмой с офисами в Сенчури-сити. На работу Стив ходил в льняных шортах. Вместе они посещали хиппи-синагогу в Малибу и были счастливы.

Теперь их раздражала очередная, новейшая волна джентрификации, которую агенты по недвижимости уже назвали «Силикон-бич» и которая захватывала весь Венис. Новые яппи, сияющие и упитанные, напоминали юные упругие задницы. Одежда, продававшаяся на Эббот-Кинни и Мейн-стрит, сохраняла отголоски бохо, но стоила теперь тысячи долларов и предназначалась для богатых хиппи. Аннику это беспокоило не так сильно, как наступление сетевых магазинов, бездушных и предлагающих вещи более качественные.

– Здесь будет один сплошной молл для милф, – говорила она. – Скоро это будет тот же Феникс.

Но стать похожим на Феникс Венису не грозило – из-за бомжей. Феникс никогда бы не допустил существования такого шумного комьюнити бомжей. Их всех отправляли в Лос-Анджелес. Если вы бездомный и не живете в Венисе, значит, делаете что-то не так. Венис принимал всех. Они заняли лужайки между пляжем и Оушен-фронт, раскинув под солнцем палаточные лагеря. Мет и героин были здесь в избытке, как и бродящие в наркотическом ступоре молодые люди, босые, в армейских обносках, грязные. Хватало и других, пробывших здесь дольше, закореневших, будто грязь въелась намертво в кожу, воняющих мочой, дерущихся с безумными джанки. Они устраивали шумные разборки, держались за руки и разговаривали сами с собой. Вечерами они уходили с пляжа на Третью улицу, разбивали палаточный городок на два квартала, а утром уходили, оставив мусор, дерьмо и спальные мешки. Их никто не тревожил.